Владислав Крапивин - В ночь большого прилива. Повести

- Договорились же. - И деловито кивнул Юле: - Пошли.

На лестнице Юля не выдержала, усмехнулась:

- Подарил?

- И не подарил вовсе, мы поменялись. Вот на значок… - Он ткнул пальцем в грудь. К оранжевой майке был прицеплен значок с парусным корабликом.

- Ну-ну… - сказала Юля.

- А чего… У него способности, а у меня все равно не получается.

- Тетя Кира задаст тебе за гармошку.

- Да она только рада будет!.. А значок-то смотри какой: шлюп «Восток».

Назавтра, в середине дня. Фаддейка ворвался в библиотеку:

- Юля, включи телевизор!.. Здрасте, Нина Федосьевна, можно включить?

Он кинулся к старенькому «Рекорду» в углу тесного читального зальчика и напугал двух первоклассниц, которые листали «Мурзилку». Прошелся вихрь. Юля грудью легла на разобранные карточки каталога, Нина Федосьевна подняла пальцы к вискам:

- Фаддей Сеткин…

Фаддейка лихо крутил регуляторы.

- Сейчас эта песня будет! Юля! Я дома смотрел, и как раз этот хор начался… Я скорей сюда! Мы успеем! Вот…

На старчески мигающем экране появилась шеренга ребят в белых рубашках и одинаковых жилетиках. Они пели знакомое:

Фаддейка поморщился:

- Это пока не то. Другая песня будет…

Девочка с капроновыми бантами улыбнулась во весь телевизор и голосом отличницы объявила:

- Песня из школьного спектакля «Наш эскадрон». Музыка Володи Хлопьева, слова Игоря Конецкого. Солисты Слава Охотин и Юра Кленов.

Два мальчика Фаддейкиного возраста, переглядываясь и немного смущаясь, подошли к микрофону. Юля сразу решила, что беленький и глазастый - Слава, а растрепанный и большеротый - Юра. Она пожалела, что телевизор не цветной: Юра наверняка был рыжий, вроде Фаддейки.

Ударили аккорды пианино. Фаддейка напружинился, вцепился в спинку стула. Мальчишки разом вздохнули, и голоса их громкие и чистые начали песню, которую Юля никогда не слыхала:

Хор вступил незаметно, не заглушая солистов:

Беленький Слава посмотрел с экрана прямо Юле в глаза и запел очень высоко и звонко:

Фаддейка коротко вздохнул. Юра Кленов тряхнул волосами и поддержал Славу:

Хор запел:

Совсем незнакомая и немножко странная была песня. И наверно, хорошая, раз у Юли пошел по спине холодок. Мальчишки-солисты переглянулись и запели одни: снова про рыжего коня… А потом опять хор:

Фаддейка опять коротко вздохнул и двинул стулом. Незнакомые Слава Охотин и Юра Кленов пели:

…Когда песня кончилась, Фаддейка решительно щелкнул тумблером. Не хотел он других песен. Лицо его побледнело так, что веснушки казались черными.

- Ну? - требовательно сказал он Юле. - Что? - Он взял ее за руку и утянул к окну.

- Замечательная песня, - сказала Юля. - Что тут говорить…

- Вот видишь… А ты мотив запомнила?

- М-м… Немножко.

- Ты мне споешь потом?

- Ну… какая я певица? И слова я все не вспомню.

- Я их помню, я тебе напишу! Споешь? Мне эта песня знаешь как нужна!

Юля поняла, что не время спорить. Бывает в жизни, что человеку отчаянно нужна любимая песня.

- Я постараюсь, - сказала она.

Фаддейка облегченно вздохнул, как-то обмяк и стал прежним Фаддейкой. Брызнул искоркой из левого глаза и предупредил:

- Имей в виду, я слова тебе сегодня же напишу.

- Ладно… Там очень интересные строчки есть:

- Ага… А на Марсе нашу Землю видно, как у нас Венеру. Тоже в лучах солнца. Только Земля - голубая…

Солнце скатилось за плоские гребни дюн, и голубая звезда переливалась и разбрасывала игольчатые лучи. В сторону заката и звезды рысью шел табун рыжих коней. Вожак точно выбирал дорогу, и лошади, не замедляя бега, огибали песчаные заносы. Их копыта глухо гремели о закаменевшую потрескавшуюся землю. Несмотря на сумерки, гривы отливали оранжевым светом.

Три всадника смотрели вслед табуну.

- И где они берут пищу в этих мертвых местах? - тоскливо спросил молодой воин. Он был из Лесной стороны и не мог привыкнуть к пескам и камню.

- Находят, - отозвался старый Дах. - Есть трава среди песков. Можно прокормиться, если все время быть на ходу, искать.

- Они дикие, у них чутье, - сказал второй воин.

- Не дикие, а одичавшие, - хмуро поправил Дах. - Когда-то у них были хозяева.

- Может быть, скоро во всех краях останутся только одичавшие кони да песчаные кроты, - тихо проговорил тот, что из Лесной стороны.

- Может быть. Если этого захотят Владыки Звездного Круга, - проговорил старый Дах и поплотнее закутался в плащ.

- Владыкам Звездного Круга не до нас, - возразил второй воин. - Он не должен был возражать командиру, но здесь, в глуши, не всегда помнили о дисциплине.

Дах не ответил. Опять приближался ровный гул. Это, обходя пески, шел по каменному плато еще один табун…

Небо утром оказалось очень синим, но в нем густо бежали маленькие пегие облака с серыми животами. Солнце то и дело выскакивало из облаков, и тогда на сморщенной ветром воде вспыхивали охапки искр. Но все равно было зябко. Ветер дул с севера. Он сгибал проросшие сквозь песок длинные травинки. Юля шла вдоль узкого пустого пляжа и поеживалась.

Песчаная полоса тянулась по плоскому берегу Заречья. Вдоль нее был проложен к мосту деревянный тротуар. На песке рядом с тротуаром сиротливо торчала телефонная будка. Юля каждое утро ходила мимо этой будки и всякий раз думала: «Кажется, это единственный в Верхоталье телефон-автомат, да и тот не работает…»

С металлических переплетов будки чешуей облезала желтая краска. Когда-то сверху донизу будка была застеклена или забрана листами пластика. Но теперь стекол и пластика почти не осталось, и стенки были заделаны кусками фанеры и жести. А внизу на дверце темнел пустой квадрат. Иногда в этом квадрате Юля видела бродячего белого кота со светящимися глазами. Но сегодня кота не было. Зато в темном квадрате переступали и терлись друг о друга ноги в незашнурованных кедах и съехавших морковных гольфах (видимо, эти ноги неласково обдувал залетевший в будку ветер).