Георгий Антипов - Ортис - десятая планета. Повесть

Или тот же стадион. Вот уж где попотел бы этот самый звукособиратель! Один Лёнькин свист смог бы зажечь лампу в тысячу свечей. Весь город после матча прямо сиял бы в огнях.

Так что звукособиратель, по-моему, - изобретение стоящее. На Земле бездельничать ему не пришлось бы. Но ортисяне так увлеклись автоматами, что и не заметили, как перестарались. И тут я сказал им своё слово.

У ортисян так. Чтобы очинить карандаш-автомат. Вычистить перо от соринки - автомат. Пишет ученик на уроке и вдруг видит - волосок на пере. Что делать? Он просит разрешения подойти к автомату, включает его, опускает перо, нажимает кнопку и ждет, пока автомат не подаст ему перо без волоска.

- Чудаки, - сказал я ортисишкам, - куда проще пользоваться перочисткой.

- Перочисткой? - удивились ученики. - А что это такое?

- Это несколько тряпичных кружочков, сшитых посередине, - ответил я.

Но они ничего не поняли. За минуту я сшил им первоклассную перочистку и показал, как пользоваться.

- Ару! - закричали ученики.

У нас кричат «ура», а на Ортисе кричат «ару».

- Ару! - закричали ученики и сейчас же сшили себе перочистки.

Между прочим, интересный факт. Каждое выступление ортисян на собраниях, заседаниях, совещаниях заканчивается восклицанием «ару!». И всех выступающих здесь зовут аруторами. Я подумал: не от этого ли слова произошло наше - «оратор»?

Но это мимоходом. Так вот, о перочистке. Когда я прощался с учениками, ко мне подошёл учитель.

- А знаете, молодой человек, - сказал он, - в наших древних книгах упоминается о какой-то перочистке. Но наши учёные посчитали её инструментом для ощипывания гусей и куриц, которыми питались предки, и поэтому никому и в голову не пришло додуматься до такого гениального изобретения,

С этого времени земная перочистка вытеснила автоматы для очистки перьев из всех ортисянских школ. А в местной газете «Ох», о которой я расскажу чуть позже, вскоре появилось сообщение:

«За изобретение оригинального прибора для очистки школьных перьев, заменившего дорогостоящие автоматы, землянину Косте Вострикову присваивается звание Почётного члена Ортисянской Академии наук».

Кинечу сказал:

- Ты, кажется, парень с головой. Перочистку сам придумал?

- Сам, - ляпнул я.

Не удержался. Похвалили - я и рад стараться врать.

Сказал «сам» и сразу почувствовал, что попал впросак. Кинечу каким-то чудом тут же догадался, что я соврал. Отошёл к окну, взял в руки горшочек с цветком и уставился на увядшие лепестки.

- А ты правду сказал? - спросил он.

«Наверняка какой-нибудь лжеулавливатель стоит рядом, - подумал я. - Что же делать?»

А Кинечу даже улыбаться перестал. Смотрит на цветок и говорит:

- На Ортисе никто никогда никого не надувает.

- Хватит, - говорю, - не сердись. По глупости сболтнул. В первый и последний раз. Но как ты узнал? Ведь мог же и я додуматься до перочистки.

- Ирвен. Он никогда не ошибается. - Кинечу показал на красно-белый цветок. - Он завял - значит, кто-то поблизости сказал неправду.

- Этот цветок лжеулавливатель? - захохотал я. - Рассказывай сказки! Так я тебе и поверил!

Кинечу обиделся:

- Хорошо, тогда пусть этот самый ирвен угадает ещё раз.

- Этот больше не сможет, - грустно сказал Кинечу. - Он погиб. И все цветы в этой комнате завяли. Мне стало стыдно. Погибло столько цветов! И хоть бы враньё было стоящее! А то из-за какой-то перочистки!

Кинечу сходил в соседнюю комнату и принёс новый цветок.

- А если ещё меньше совру, - спросил я, - ну, на самую чуточку?

- Всё равно завянет. Ложь есть ложь, маленькая она или большая. Вред от неё всегда одинаковый.

Мне стало жалко цветы, и я врать перестал.

Кинечу рассказал, что развести ирвен ортисянам стоило огромного труда. Они и сами не знали, как часто лгали. Цветы гибли буквально на корню. Стоило только прийти ортисянам к кому-нибудь в гости, как в первые десять минут хозяин оставался без цветов.

Тогда, чтобы сохранить цветы, ортисяне стали запираться от гостей. Те начали обижаться.

И вот, чтобы проверить своих друзей, некоторые ортисяне стали носить цветок с собой. Разговаривают друг с другом, а сами поглядывают на цветок. Завянет - ссора. Каждый обвиняет во лжи другого.

В общем, в первое время ирвен не столько пользы приносил, сколько вреда. Отъявленные брехуны вообще боялись высунуть нос на улицу. Ни к кому не ходили в гости, никого не пускали к себе.

Одно время ирвен хотели ликвидировать с корнем, чтобы не перессорились все ортисяне, но самые честные всё-таки спасли цветок. И он выстоял.

Труднее всего оказалось взрастить ирвен в школах. Мешали двоечники. Ответят невпопад - цветка как не бывало. Получалось так, что все ученики должны успевать, чтобы в классе спокойно рос ирвен. Развернулось соревнование за то, чтобы в каждом классе расцвёл ирвен. Дело было не из лёгких. Ведь надо было не только хорошо учиться, но и во всём быть честным. Ни разу никого не обмануть.

Постепенно ирвен появился в каждом доме, в каждой квартире, в каждом классе. Сейчас им украшены улицы, скверы, сады. Если где-либо цветок почему-то завянет, его стараются заменить свежим, чтобы никто не говорил: «В этом доме (или классе) врут».

Дорогой Степка, а не мешало бы такой цветок развести и у нас на улице. Наверное, сначала трудно будет - один твой Витька Софронов целую оранжерею за вечер может сгубить, но над такими могут взять шефство пионеры.

Вообще музыкой на Ортисе увлекаются буквально все - от малышей до седобородых старцев. Но самыми универсальными музыкантами считаются рыболовы. Дело в том, что рыбу здесь ловят не на червяков, мотыльков и букашек, а прямо небольшими сачками. И подманивают к берегу музыкой.

Каждая рыба любит свою музыку, свой инструмент. Например, плотвички, пескарики и прочая мелочь без ума от лёгкой музыки, особенно от фокстротов. Так косяками и собираются у берега.

Рыбы покрупнее - окуни, лещи, язи - увлекаются романсами.

А щукам подавай музыку побоевитей да поэнергичней. На наш «Танец с саблями» Хачатуряна они сами бы полезли на берег.

Сомы признают только симфонии. Чтобы выманить пудового сома из-под коряги, рыболовы вынуждены объединяться в симфонические оркестры. Правда, иногда сом подходит всего на один-единственный бас. Рявкнет рыболов в медную трубу - сом тут как тут. Но на бас он идёт не всегда, а по настроению.

Ерши-любители народной музыки и ловятся поэтому на любую. Ведь в каждой симфонии, в каждом фокстроте есть и народные мелодии.