Теа Бекман - Крестоносец в джинсах. Роман

«Ух, проповедую, точно пастор перед телекамерой! - смущенно подумал Долф. - Откуда только взялись эти благочестивые речи? Неужели и меня захватила безумная идея этого похода? Нет, конечно, я прекрасно понимаю, что он обречен…»

Однако Долф заметил, что его красноречие подействовало на окружающих самым решительным образом. Рядом с ним мальчишка воодушевленно захлопал в ладоши, осенил себя крестом и порывисто обнял Долфа.

- Ты добрый сын благородного отца! - с неподдельной радостью воскликнул он.

Оба монаха сидели все так же неподвижно. Ансельм не спускал цепкого взгляда с юного незнакомца, зато на круглой физиономии Йоханнеса расплылась благодушная улыбка.

- Рудолф ван Амстелвеен, я не сомневаюсь, что само провидение послало нам тебя, - сердечно промолвил он. - Теперь скажи, чего же ты хочешь?

Именно это Долф обдумывал весь день накануне.

- Первым делом нужно разделить всех ребят на отряды и каждому поручить свое дело. Это совсем нетрудно - ребят у нас хватает. - Он стал загибать пальцы. - Прежде всего - охрана. В этот отряд возьмем самых рослых и сильных ребят, вооружим их, чем сможем, хотя бы дубинками. Они позаботятся о безопасности остальных, будут днем и ночью охранять нас, а если возникнет нужда, смогут и наших забияк успокоить. Затем нам понадобится отряд охотников, пусть каждый день у нас будет вдоволь свежего мяса. Я заметил, эти места кишат зверьем и птицей.

- Постой-ка, - недовольно прервал его Николас, - так дело не пойдет. Ты предлагаешь нам браконьерство.

Долф показал на вертел:

- А где вы сегодня добыли дичь?

- Каролюс настрелял, - ответил Николас.

Мальчик, который стоял ближе всех к Долфу, энергично закивал и протянул руку в сторону шатра. У входа были прислонены самодельные лук и колчан.

- Любую птицу бью влет, - похвалился он, - охочусь без сокола.

- Ну а это разве не браконьерство?

- Как сказать… - Николас пожал плечами. Разговор, казалось, порядком наскучил ему.

- Уж не думаешь ли ты, что здесь заповедная охота? - поддразнил его Долф.

- Как это - заповедная? - Языковой барьер мешал ему. - Вся дичь принадлежит хозяевам земель, по которым мы проходим. Только господа имеют право охотиться тут. Ты что же, хочешь, чтобы святые пилигримы осквернили себя, посягнув на куропаток и косуль во владениях знатного рыцаря?

- Я готов осквернить себя, - пробурчал Долф и обратился к маленькому стрелку: - A ты что думаешь, Каролюс?

Парнишка подскочил от радости.

- Я соберу отряд охотников! - вскричал он. - Научу их делать луки и стрелы, посмотришь, как они начнут охотиться! Хотя бы это и запрещено. Рудолф ван Aмстелвеен прав: детей нужно накормить.

- Хорош благородный рыцарь, который браконьерствует, - процедил кто-то из знатных отпрысков.

- Вовсе это не браконьерство, а воля всевышнего, - резко отозвался Каролюс.

Остальные молчали, сбитые с толку.

- В конце концов, король все-таки я, значит, у меня есть священное право выбирать себе ловчих. Не так ли, Рудолф?

Долф не понимал, о чем идет речь, но на всякий случай кивнул в подтверждение. Забавный Каролюс был ему по душе. Замечательно, если он наладит охоту и обеспечит мясом ребят! Законно ото или незаконно, а голод не тетка.

- Теперь рыболовы, - продолжал он. - Я видел отличных пловцов, у некоторых есть даже сети. Мы возьмем только тех, кто хорошо плавает, для остальных это очень опасное занятие. - Он повернулся к Франку: - Петер сможет собрать рыбаков?

- Конечно, - без колебаний ответил Франк. - Петер сам плавает, как рыба, и друзей у него много.

- Великолепно. Каролюс - во главе охотников, Петер - во главе рыбаков. А кому поручим наводить порядок?

- Я готов.

Вперед выступил статный, благородного вида юноша.

Знатного юношу звали Фредо, идея собрать боевой отряд пришлась ему по вкусу.

- Я командую стражниками, которые охраняют повозку. Рудолф прав: нужно расставить охрану по всему лагерю - по ночам пропадают дети.

При этих словах Долф вздрогнул.

- А кто будет ухаживать за больными и ранеными? Надо изменить порядок нашей колонны. Впереди пусть идут ребята с луками и дубинками: они сразу отпугнут разбойников и прочий сброд. За ними - малыши и больные, но, конечно, в сопровождении старших, которые помогут им. Тех, что выбились из сил, оставим в повозке, а в первом же большом городе поручим их заботам местных жителей. Вы-то сами здоровы и можете идти пешком. За малышами снова пойдут сильные, выносливые ребята, они будут следить, чтобы никто не отставал; и замыкать колонну тоже должны большие ребята, готовые с оружием в руках отразить нападение с тыла. Если мы построимся таким образом, думаю, больше не будет пропавших без вести, печальный конец которых некому оплакать. Ты согласен, Фредо?

- Отличный план, - одобрил мальчик.

- Мне идти пешком? - с опаской осведомилась нарядная девочка. - Я не хочу.

Долф перевел взгляд на ее ноги в изящных серебристых туфельках. Да, в таких далеко не уйдешь.

- Как зовут тебя? - спросил он.

- Хильда ван Марбург.

Это имя ему ни о чем не говорило, но звучало изысканно.

- Если ты согласна ухаживать за больными, поедешь в повозке вместе с ними.

Хильда с облегчением вздохнула.

Каролюс немедленно повернулся к Долфу.

- Я проехал в повозке не так уж много, - заявил он, - но мне кажется, это недостойно монарха, которому подобает заботиться о нуждах своих подданных. Я преотличным образом могу идти пешком.

Теплая улыбка появилась на лице Долфа. Непоседливый, беспокойный Каролюс все больше нравился ему. Он спрашивал себя: что потянуло этого знатного отпрыска вслед за беднотой?

- Ты говоришь так, словно привык повелевать, Рудолф ван Амстелвеен, - заметил дон Йоханнес. - Каковы владения твоего отца? Ты старший сын?

Долф распрямил плечи. В свои пятнадцать лет при росте метр шестьдесят он был вровень со взрослыми мужчинами того времени. Они, должно быть, принимают его за восемнадцатилетнего. Их настораживает его рост и уверенная манера держаться. В сущности, ничего особенного для его современников. А в тринадцатом столетии лишь благородные господа могли позволить себе столь независимый тон. Долф решил обратить себе на пользу то впечатление, которое ему удалось произвести.

- Простите великодушно, - произнес он. - Воспоминания о моем прошлом причиняют мне боль. Молю вас, не задавайте подобных вопросов, ибо ответы поставят меня в затруднительное положение.

Ребята, сгрудившиеся вокруг Долфа, хорошо понимали его. Ведь им тоже не хотелось мысленно возвращаться в покинутые родовые гнезда, не хотелось вспоминать сурового владельца замка и его грубую челядь, неотесанных крепостных, тягучие зимние вечера. А в Иерусалиме, жемчужине христианского мира, сияет вечное лето и круглый год благоухают цветы…