Олег Раин - Телефон доверия

— Смотрите отсюда! — командовал Тимур и на цыпочках смещался чуть левее. — Полный трындец, даже наш дом в руинах…

— Руины? Это ты про Ковчег говоришь? — мы вытягивали шеи и до рези в глазах всматривались в пространство между холмами.

Тимур хмурился.

— Похоже, что он… Места узнаю. И каменюгу нашу лысую… А здания нет, — какая-то ямина в земле. Уже и травой поросшая… И твари вокруг перепончатые — здоровенные, зеленые…

Тимур перебегал на другую вершину, перемещался туда-сюда, отыскивая точку обзора и неожиданно вновь замирал. Смотрел и не щурился даже. Только губы нервно облизывал. А мы глядели в том же направлении, но видели какую-то муть — словно дым клубил из узкой щели. Вправо и влево рвался косматыми шапками и пропадал. А глубже и смотреть казалось страшным. Точно в огонь или на солнце. В голове тикать начинало, и страх непонятный охватывал. Викасик вот улыбалась, когда в Излом смотрела, Гольян тоже выхватывал временами интересные фрагменты, а у прочих ребят ничего не получалось, только настроение портилось.

То есть излом-то был, мы его тоже чувствовали, но кроме дымных клубов ничегошеньки не видели. Да и клубы, может, были всего лишь плодом воображения. Попробуй-ка погляди битый час в одну точку — тут у кого хочешь крыша поедет и дым из ушей повалит!

Так что и в этот раз ничего нового я не разглядел. Раздосадованные айпишники там же, на холмах, меня и усыпили очередной инъекцией. В Ковчег привезли прямо во время сна. Вкололи, должно быть, хорошее снотворное, потому что проснулся я уже в родном стационаре, и знакомый, усато-бородатый от множественных проводов и шлангиков робот нудновато тыкал мне в лицо кишку с водицей. Отбившись от робота, я соскочил на пол и, натянув на ноги хлопчатобумажные сланцы, зашагал по родным коридорам. А ведь не так давно ходил здесь и мыкался, пугаясь стен, все не мог привыкнуть. И вот поди ж ты — уже родной территорией величать начал!

Хотя родиной это место имели право величать совсем другие люди — те, что жили здесь задолго до нас, кто собственно, и отстроил эти причудливые хоромы. Тогда и эпоха была другая, и вера, и технологии. Дом-то строили по проекту самого Николы Теслы. Это уж купец Филонов расстарался. Было такое время, когда наши богатеи в Европу да в Америку ездили, посматривали, что бы такое позаимствовать да на домашней почве использовать. Демидов — вон башню Невьянскую по типу Пизанской отстроил, кто-то по примеру Кулибина механические диковины через границу тянул, а вот наш Филонов с Теслой успел пообщаться, деньжищ ему периодически отваливал, как какой-нибудь Морган, давал на то и на се, в каких-то камерах-раковинах соглашался посидеть, дабы воочию услышать глас небесный. Наверное, что-то даже слышал, поскольку субсидий не прерывал до самой революции. Вот и этот «электрический домик» выстроил исключительно по проекту «друга Николя». И это был уже не проект «Уорденклиф» архитектора В. Гроу на Лонг-Айленде, а нечто более крутое — с геометрическими новациями, с фазированными настройками на высотные сферы Земли. Всего таких домов было выстроено пять или шесть по всей стране, но что уцелело после буйных октябрьских потрясений, а что нет, этого мы не знали.

Хобот рассказывал, что и наш домик первоначально предназначался исключительно для опытов. Место было выбрано с прицелом (как будто уже тогда знали что-то о близком Изломе), да еще и форма стен была шестигранной, крыши куполообразные, никаких тебе привычных скатов, и внутри ни одного прямого угла. Какие именно тут планировались эксперименты, теперь уже сложно было сказать. Купца Филонова и при жизни крепко шпыняли сверху и снизу. Охота на ведьм тогда уже не велась, за чернокнижие не сжигали, однако смотрели на всякие подобные эксперименты все-таки весьма косо. Словом, разрешение на въезд в Россию Тесле не дали, а после и купцу пришлось спешно бежать, поскольку дворцы и усадьбы жгли и рушили уже по всей России. Домик, однако, уцелел, послужив какое-то время амбаром, а после поработав и самым настоящим сельсоветом. Позже хотели построить на его месте церковь, да испугались непонятной конструкции. Ломать на кирпич даже не стали пытаться — сразу осознали, что путного ничего не выйдет. Так дом и сохранился, протянув без малого два века, не перекосившись и не рассыпавшись. Хобот говорил, что и мы в него не просто так попали. Будто бы и здесь была какая-то хитрая причина, но об этом он мог только догадываться, но я-то знал, что он прав. Если уж были мы Пси-Фактором, которого опасалось земное правительство, то только в такие загадочные места нас и следовало поселять…

Помню, поначалу тут ой как непривычно было находиться. Я ведь точно проснулся после долгой болезни, — в памяти пусто, в голове шаром покати, и такой, блин, неуют кругом! А здесь и вовсе показалось все поначалу непривычным: потолки огроменные — в три человеческих роста, арки — какими-то лепестковыми сферами, вместо углов — стяжки скругленные, и коридоры поворачивают не иначе, как по-змеиному — точно в тоннелях железнодорожных. Вместо чердаков — мансарды остекленные, и окна точно бойницы. Словом, тут у кого хочешь мозги бы потекли. И я постоянно плутал — то столовую не мог найти, то учебный класс. Даже комплексовать начал — вроде как самый тупой, а после заметил, что и другие путаются, даже учителя! А уж они-то здесь все должны были назубок выучить — до последнего метра и градуса.

Словом, я вновь шагал по Ковчегу! Справа и слева мигали датчики камер, но меня это ничуть не тревожило. Я ведь и не скрывал, что вернулся. Кому положено, те это давно знали. Хлебом и солью встречать не спешили, но и это мне было по барабану.

Уже на нашей половине ко мне присоседился летающий буй. Этакое зеркальное яйцо — только размером с хорошую дыню — с массой каких-то глазков и тараканьих усиков. Я едва удержался от соблазна, чтобы ни припечатать по «дыне» с правой. Конечность бы наверняка зашиб. В подобных устройствах обычно все склепано и свинчено крепко, да и полновесной электроники было, как тех же мурашей в муравейнике. А в общем, штукенция весьма походила на ту, что зависала надо мной в больничной палате. Во всяком случае, понятно становилось, отчего преподаватели не выходили меня встречать. После ЧП на озере определенные перемены, очевидно, произошли и в Ковчеге. Во всяком случае, раньше подобных новшеств здесь не наблюдалось. Теперь, очевидно, систему слежения, или, как они ее называли, наблюдения, существенно усилили. Ну, да Скелетон с Гольяном и с этими дынями сумели договориться, коли выбрались ко мне в гости.