Олег Раин - Телефон доверия

— Ага… Тебе, значит, делают укол, и вся эта миниатюрная мошкара сама разбегается по телу. Ну, и начинает его перестраивать. Кости, состав крови, мозг… Уже и у новорожденных устойчивые симбионты обнаруживались. Ты еще соску сосешь, а они уже вовсю работают и к трем-четырем годам создают особую фасетчатую систему иммунопрофилактики, свои зависимые нейрозоны.

— Айпи-наследственность! — глубокомысленно изрек Гольян.

— Вроде того… Только требуется время от времени корректировать. Или перенастраивать согласно профессиональным кодам. У пожарников, значит, легкие особые, с кожей, у ученых — полушария как мультиядерный процессор, и так далее. И вот на этом этапе у некоторых особо вредных… — Скелетон ухмыльнулся. — Типа нашего Дуста… Пошло активное отторжение нановакцины.

— Чё сразу я-то? — польщено возроптал Дуст. — У многих пошло.

— Да в том-то и дело, что не у многих. У кого-то просто отторжение, а у кого-то и с последствиями. Это, значит, прыщи, сыпь, температура с тошнотой, а потом какой-нибудь хитрый бзик. Словом, сначала обнаружили людей альфа-типа — с обычной сопротивляемостью, а потом и бэта нашлись, — те самые, что, отторгая вакцину, начали создавать свои антипрограммы.

— Вроде нас!

— Верно… Вот тогда чиновники и переполошились. Потому как все пошло наперекосяк. Уже и миром правил единый чип, а тут не поймешь кто объявился под самым боком. В древние века с нами, может, и цацкаться бы не стали, а тут все-таки гуманный строй. Опять же себе на пользу можно попытаться использовать — способности неисследованные. Вот и начали изымать из семей, сажать в такие вот резервации.

— Значит, где-то есть и другие домики вроде нашего?

— Может, и есть, — Скелетон понизил голос. — Если верить Хоботу, таких мест, как Ковчег, по всему миру еще десятка два, а то и три.

— Что-то не слишком много…

— Ну да. Всего, значит, тысяч пять или шесть питомцев. — Костя Скелетон задумался. — Помните Димуса? Хотя вы его и не застали, только мы с Гольяном да с Викасиком… Короче, он рассказывал, что нас специально держат разрозненно, чтобы не обменивались информацией. Но он-то из своего лепрозория бежал, а когда поймали, молчал, как рыба. Его и сунули поначалу к нам. По ошибке. В общем, по его словам, есть тут еще один курорт. Где-то севернее — километрах в четырехстах. И здание даже похоже на наше. Может, тот же купец строил.

— Здорово! Вот бы туда сгонять как-нибудь.

— А что, и сгоняем. Сейчас-то этот Димус где?

— Так разобрались в конце концов. Вернули обратно. Если, конечно, не удрал по дороге…

Скелетон умолк, и мы тоже замолчали. Каждый думал о своем. Я, к примеру, пытался сообразить, почему только сегодня Скелетон решился открытым текстом поговорить про айпирование. Попутно размышлял о способностях, порождаемых айпи-прививками. У всех ведь получалось по-разному. Тимур, скажем, со Скелетоном животных могли чувствовать, горы, воду — все необычное. У меня вот этого чутья не было, а у них было. Хотя в Ковчеге у каждого что-нибудь да имелось. Какая-нибудь психозаноза. Потому и согнали всех в один загон. От нормального общества подале. Кайман вот неправду чуял — мог запросто детектором лжи работать, и аппаратуру любую на раз просвечивал. Причем ни бельмеса в ней не понимал, а все равно мог сказать, где и что упрятано, сколько каких металлов присутствует и есть ли высокое или маленькое напряжение. Мятыш, если крепко старался, фантики над ладонью удерживал. То есть поднимал в воздух и удерживал. А если руки перед лицом человека держал, то искры по коже бегать начинали. Щекотно так. И волосы дыбом вставали. Викасик — та вообще видела странное. Глюки какие-то, которым мало кто верил. Еще и слышала непонятно что. Скелетон предполагал, что часть сознания у Виктории пребывает в ином мире — то есть настолько ином, что ей и передать трудно, что она там видит и чувствует. Вика вообще была странноватой девчонкой — даже в нашем странноватом Ковчеге. Оттого, верно, и дружила больше с парнями. Мы знали, что она запросто может видеть вещи, происходящие в соседней комнате. Но и это бы ладно, — Викасик рассказывала, что нередко бродит глазами в каких-то незнакомых городах. Еще хуже, когда ее заносило в полную тьмутаракань, где ни верха, ни низа не существовало, а вместо людей плавали в пространстве какие-то медузоидные ошметки. Страшноватая штука, на мой взгляд, я бы такого точно не выдержал. Да и Викасик не всегда выдерживала — прибегала в нашу палату, тряслась, чуть ли не плакала, и лицо у нее дергалось. Один раз про войну принялась рассказывать, так мы решили, что у нее точно крыша поехала. То есть все мы были немного сумасшедшие, но Вика могла порой изумить и нашего брата. Нередко я думал, что мы и преподов своей шизой успевали заражать. Это ведь как инфекция. Ну, или что-то типа того.

Между прочим, Тимур с Викасиком заявляли, что могут слинять из этого мира в любую минуту. Смешно, но я им верил. Тимур, что остался в Ковчеге, действительно, умел многое. К примеру, те же Изломы находил даже лучше Викасика и Скелетона. Только называть это предпочитал красиво и по-книжному — порталами. Так что вполне мог и нырнуть в Излом. А что? Прыг солдатиком — только тебя и видели. Вика не раз заявляла, что это совсем не страшно. Редко ругавшийся Скелетон называл их придурками. И всем прочим вдалбливал в головы, что Излом — не сладкая сказка, а кое-что пожестче — с весьма возможным летальным исходом. Я так думаю, и под ожог он специально подставился, чтобы прочистить кое-кому мозги. И Вику туда боялся подпускать. Она ведь такая — могла и сигануть. Просто так — назло айпированному миру, назло Ковчегу и тому же Скелетону.

В этом смысле я был солидарен с нашим вождем. Портальчик этот между холмами мне никогда не нравился. Пусть и не видел я там ничего такого, но место было все-таки жутковатое. И тишина тут царила всегда особенная. Что называется — звенящая. Гольян даже совет на будущее давал — тем, кто повстречается с зубарем. То есть, если имеется поблизости Излом, то валить на всех парусах к нему, потому что вблизи Излома звери тоже вели себя необычно. Иные хвосты поджимали и наутек бросались, другие, наоборот, забывали про все на свете и шагали в Излом. Вроде как магнитом их туда тянуло…

Я, кстати, тоже чувствовал, что долго здесь находиться — верный риск. В том смысле, что зуд какой-то по телу начинался — так и манило подойти поближе. Вроде и страшно, а ноги сами переступали. Так бы и пробежался меж холмов! Не видно же ничего! Обычная каменистая долина. А если совсем уж долго тут находиться, то и голоса какие-то мерещились — все на каком-то непонятном наречии. А еще цокот копыт, бряцанье металлическое, шаги…

Первый раз, когда это нахлынуло на нас, мы словно мышата поджались. Только Скелетон с Викасиком криво так улыбались. Глядели в одну сторону и явно что-то видели. По их словам, там даже воздух, как над пожарищем вихрился. Что-то постоянно втягивалось или напротив выплывало: тени неясные, все из себя встопорщенные от колюще-режущего оружия, всполохи световые и плоть вроде бы бестелесная и при этом несомненно живая.