Александр Богаделин - Кикимора и другие. Сказки-притчи

После Дня Перуна дожди проливные зарядили надолго. [63] После Дня Перуна дожди проливные зарядили надолго. У каждого славянского бога был свой праздник. День Перуна приходился на середину лета — 20 июля. В честь бога-громовержца жрецы закалывали дикого тура или домашнего быка, после чего устраивалась ритуальная трапеза. Традиция отмечать этот праздник существовала на Руси вплоть до начала XX века. Болота с озерцами лесными из берегов вышли. А как плотину, что речку-невеличку сдерживала, прорвало, так пол леса и затопило. [64] А как плотину, что речку-невеличку сдерживала, прорвало, так пол-леса и затопило. Более подробно о лесном наводнении сказывается в главе 16 «Дело Кикиморы». Схлынула вскоре водица большая, но грязи да домов разрушенных после себя много оставила.

Лешие с чертями в первую голову жилищами духов занялись, а речку почистить водяным поручили. Но у тех сил только на берега хватило, и до ключей с родниками руки не сразу дошли.

Прослышала Яга, что русалкам да ключевицам в водице грязной жить приходится, и к Федору, бесу главному, жаловаться ходили они. Вот и порешила внучат своих призвать, да девам водяным пособить заставить.

Может, думает про себя, и приглянется какая старшеньким. Все полегче им жить будет.

Соловьята, конечно, ни в какую соглашаться не пожелали.

— Они нас, — говорят, — за духов не считают и полукровками обзывают. И с чертями из-за них мы поссорились.

Но Яга иных слов от внучат и не ждала.

— С другими, — говорит, — надобно так поступать, как хочешь, чтоб с тобой поступали. Тех любить легко, кто добро тебе делает, а вы тех полюбить попробуйте, кто обижает вас.

Думают соловьята, совсем Старая умом тронулась. Только разговаривать Яга с ними больше не захотела и пригрозила в конце. Коль просьбу ее не выполнят, дверь избушки для них навсегда закрыта будет. Так и пришлось им в руки лопаты брать и родники с протоками малыми чистить.

Молва о том быстро по лесу разнеслась. А когда они русалкам с ключевицами в ручьях да речушках дремучестей своих пожить предложили, и вовсе Лешие с Водяными уважать их начали.

А Бабе Яге радость. Духи лесные внучат её за своих признали и обижать больше не собираются. А там, глядишь, и вторые половинки им сыщутся.

И как всегда Старая, как в воду глядела. Русалки две в лесу дремучем надолго осталися. Видать, сумели они в соловьятах души добрые разглядеть.

Но здесь уж другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Кто хочет повествование о дочери Соловья сразу дослушать, тому в главу четырнадцатую — «Златогорка и Серафим» путь лежит.

А дальше речь о Марфе — дочери Водяного пойдет.

У Водяного, что на болоте в дальнем углу леса Заповедного жил, три сына и три дочери народилося. Но самой любимой — младшенькая была. В честь прабабки Марфой её прозывали. Старая в свое время рукодельницей известной слыла, и эта не могла без дела на месте одном усидеть. Иль по дому, иль в болоте обязательно занятие себе сыщет.

А то, бывало, сядет на кочке и запоет — просто заслушаешься. Одарила ее матушка-природа голосом ворожительным. И часто духи, песни ее заслышав, с окрест собиралися. А были они то про любовь великую, то про путь дальний, а то и озорные про леших да водяных соседских.

Рядом с болотом тем черти себе избушек да норушек понастроили. Водяной их гонял иногда, когда уж сильно бузить начинали да живность местную распугивали. А так, хлопот особых они не доставляли. Как за дочерьми и сыновьями вечером зайдут, копыта о стебли травы почистят обязательно и поздороваться не забудут.

Был среди них черт Иван. И силушкой не обделен, и ростом вышел, только вот робок не по годам. На пляски ночные со всеми пойдет, а сам средь дерев затеряется и смотрит оттудова потихоньку. Очень он ущерба своего стеснялся.

Черти его давно уж по имени не кликали — Однорогий, да Однорогий. Хоть и не было у него полрога всего.

В детстве Иван сказания страсть как слушать любил. Про сражения великие и богатырей могучих. И часто себя в доспехах блестящих с мечом и щитом представлял. А тут, как раз, князья опять не поделили чего-то и аккурат у леса Заповедного силой меряться принялись. Иван, как шум сечи услыхал, сразу поглядеть бросился. Видит, конный, сраженный, у самой опушки лежит. Заволок его в лес по быстрому, латы на себя пристроил и на поляне во всей красе этой и появился. Глядят ратники, что за чудо такое из леса выползло. Одет, вроде, как свой, только ноги странные больно из-под кольчуги виднеются, да и рога из шлема торчат. [65] Одет, вроде, как свой, только ноги странные больно из-под кольчуги виднеются, да и рога из шлема торчат. Черти могли принимать любой облик — людей, животных, вихря, огненного столба или даже целого войска. Но всегда их можно было отличить по какой-то необычной черте. Вроде бы человек, а на ногах копыта, зубы железные и на теле шерсть. Или как заяц, но хромой, большой и очень тяжелый. Порешили в пылу битвы, что враг это переодетый со спины к ним зайти хочет, и всей гурьбой на него набросились. Иван и меч поднять не успел, а один строптивый уж полрога ему снес.

Хорошо еще чертенята, что с ним вместе были, сразу к мамке с папкой рассказать обо всем побежали. Как увидели те, что сыночка ихнего, того и гляди, на кусочки мелкие порубят, вид чудовищ лесных приняли да из-за дерев и показалися.

Ратники с испугу наутек бросились, а только Ивана с тех пор Однорогим и кличут.

Полюбились Ивану песни Марфины, да что сама она тихая и работящая такая, ему под стать. Стал он к ней наведываться временами — ил на дне помесить поможет, клюкву вдоль берега проредить. Но заговорить все никак не решается. Пару слов в начале пробурчит и молчит, будто камней целый рот набрал. Только Марфе черти болтливые и самой не по нраву были.

Стала она со временем ухажера своего уж с нетерпением ожидать. Чуть задержится, волноваться начинает. А как придет Иван, за руки возьмутся и весь вечер на солнышко закатное любуются. Черти над ними посмеивались. Однорогий, мол, под стать себе тихоню такую же нашел.

А Водяной с супругой и рады-радешеньки. И младшенькой наконец-то жених подыскался. Глядишь, через годик-другой все детишки пристроены будут, а там и внуки пойдут — развлеченье старикам новое.

Как-то раз пошли старшие черти с чертенятами молодыми на опушке леса Заповедного трав целебных и благовонных насобирать. А тут гроза и приключилася. Попрятались они от ока Перунова. Кто под камень придорожный схоронился, кто в дупло залез, а кто и под осиною пристроился. Бог-громовержец, ежели с небес беса разглядит, обязательно норовит молнией ударить. [66] Бог-громовержец, ежели с небес беса разглядит, обязательно норовит молнией ударить. Любимое развлечение Перуна — поражать молниями чертей. Зная крутой нрав бога-громовержца, те всегда стараются спрятаться от него во время грозы. Именно поэтому и опасно укрываться от молнии в излюбленных местах нечистой силы — под деревьями (особенно под ракитовым кустом) и в воде.