Александр Богаделин - Кикимора и другие. Сказки-притчи

Но о детях теперь в первую очередь думы ее были. Каждый день они к ней на работу заглядывали. Конечно, мешались больше, но только хвалила она их за усердие и помощь великую.

Чуть солнышко за деревьями скроется, заканчивала теперь Кикимора дела свои швейные и домой со всех ног неслась. А вскоре Полевик ей Дарью-искусницу пригласить посоветовал. С Домом красоты она не хуже хозяйки управляться могла.

Не простое это дело оказалося, с детьми, пусть и своими, весь вечер проводить. То Анюта поиграть с ней просит, то старшим уроки делать помогать надобно. Стала Кикимора после этого Стаса лучше понимать. Видать, не сладко ему приходилося.

Как-то раз все игры, что помнила, перебрала, а Анюта все новые требует. Характер у ней под стать мамкиному был. Ежели захочет чего, ни за что не отступится.

Пришлось Кикиморе на ходу сочинять. Ковер, из трав сплетенный, что посреди дома лежал, в болото непроходимое превратился. И пройти через него можно было, только на кочки-цветы желтые наступая. А чтоб подольше Анюта на другую сторону перебиралась, Коту Баюну, что в дом Кикиморы заглядывать часто любил, временно чудищем злобным побыть пришлось. Болота этого он совсем не боялся, но прикосновение его к началу ковра возвращало. [92]

Чудище быстро роль новую освоило. Мурлыкало что-то про себя и о ноги Анюты любимой потереться норовило. И сколько Анюта ни уговаривала Кота, и не собирался он никуда уходить. Пришлось дитяти быстрей Баюна по ковру мчаться, а на другом конце её уж скамеечка невеликая дожидалася. На ней дальше надо было по морю-океану плыть.

Кикимора потихоньку Анюту сзади подталкивала, пока они до кухоньки не добрались. Внутри печки там бог огненный проживал, и, чтоб задобрить его, дары поднести требовалось. Растерялась дитяти поначалу, но потом ленточку из волос выплела и на шесток положила. От волшебства небольшого подношение её сразу в воздух вспорхнуло и в трубу унеслось. Раздался оттуда вой жуткий и причмокивание довольное.

— Это, — Кикимора пояснила, — божество дар твой приняло и взамен горшочек с кашею посылает.

Не любила Анюта кашу есть, но тут всю подчистую с молоком уплела. А вскоре и время в кроватку укладываться подошло.

Уложила Кикимора детей спать, а сама над нарядами новыми посидеть немного решила. Утром проснулась, глядит, старшие посапывают тихонечко. А Анютина кроватка пустой стоит, и дверь наружная приоткрыта.

Похолодело у неё все внутри, вскочила и из дома стремглав бросилась. А навстречу ей дочка бежит:

— Мама, мама! — кричит. — Гляди, кого я нашла!

И лягушонка маленького на ладошке показывает.

Прижала ее Кикимора к себе, чтоб слезы навернувшиеся дитяти не заметила. И понятно ей стало, о чем сестра на кухне сказать пыталася.

Пока Анюту назад в дом на руках несла, решила она твердо — нечего больше и себя и Стаса изводить. И ежели осталось еще желание у него, все вместе жить будем.

Мелькнула, правда, мысль быстрая, что золото тогда отдавать не придется. Но устыдилась она её и прочь прогнала.

Но здесь уж другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Кому еще по книге скакать не надоело, тому в главу двадцать первую — «Созерцатели» путь лежит.

А дальше нас сказ о болезни Воеводы дожидается.

Напали как-то вороги неразумные на земли русские. Осадили крепость порубежную, и сдаваться велят. Воинов наших супротив войска иноземного, почитай, горстка невеликая была. Но укрылись они за стенами высокими и оборону держать изготовились.

Как гонец до града престольного с вестью тревожною доскакал, Князь сразу дружину собирать повелел. Поручил он Воеводе ворогов тех вразумить и из земель русских выпроводить.

Немного уж защитников крепости осажденной в живых осталося, когда помощь долгожданная подошла. Но в битве решающей ударили они дружно и дружине князевой верх одержать помогли.

Погнал Воевода ворогов непрошеных восвояси и град их в очередь свою осадил. Рано ли, поздно ли, но пробили русичи ворота дубовые, и сражение на улицы городские перекинулось. Предводитель местный, не долго раздумывая, по лазу тайному за стену выбрался и с охраной невеликой к лесу поскакал.

Пока нагнать беглецов смогли, время уж к ночи подошло. Только успели они в капище лесном от погони схорониться. [93]Не дело это было — в доме божьем оружием бряцать, а потому приказал Воевода факелы смоляные зажечь и место то кольцом окружить.

Предложил он предводителю и воинам его из укрытия выходить. Мол, слово дает, что жизнь их сохранена будет. Но ответом ему только стрела каленая прилетела. Никита, воин храбрый, грудью военачальника закрыл и стрелу ту на себя принял. Вонзилась она в плечо богатырское, и выронил он факел, что в руке держал.

Не заметила дружина, пока к схватке готовилась, как трава заниматься начала. А когда огонь на стены капища перекинулся — уж поздно было, еле успели вороги из укрытия своего выбежать.

К утру на месте том одни головешки дымящиеся осталися. И хоть не виноват Воевода в пожарище был, видать, сильно богов местных прогневал.

С той поры занемог воин славный от недуга странного. Ломота порой так тело изводить принималась, что с полатей подняться не мог. После пиров победных отпустил его Князь в деревню, что у леса Заповедного лежала. Отдохнуть от трудов ратных да сил для подвигов будущих набираться.

Домовой Спиридон с супругой своей — кикиморой Авдотьей, сразу облачко черное над головой Воеводы увидели. Бросились они к Полевику и духам лесным за травами целебными. Прасковья — травница деревенская, отваров из них наварила и отпаивать по пять раз на дню больного велела.

Глядят духи — облачко светлеть начало. Только не долго им радоваться пришлось. В змею лихорадную превращаться оно начало и все тело богатырское опутало. И поняли они, что не просто болезнь то была, а заклятье неведомое наложено.

Воеводе тем временем совсем плохо стало. По дому еле ходит, за стены руками держится. Князь лекаря заморского прислал. Тот недуга причину в крови дурной усмотрел и пиявки жирные прописал. Только кровососы эти как мертвому припарки помогли. Поцокал языком знахарь заграничный, снадобий из змей сушеных да глаз рыбьих оставил и в град престольный ускакал. Спиридон их после от греха подальше на заднем дворе сжег.

А тут как-то ночью Авдотья против воли своей Девой белою обернулася. [94]Знак это верный был, что Морена скоро в гости пожалует. [95]Испугались домовые. Не могли они такого допустить, чтоб Воевода на подворье своем не от старости помер. И порешили срочно совет духовской созвать. Подумать сообща, как змеюку ненавистную извести можно.