Дорофея Ларичева - Искры и тени

Экран засветился и вывел изображение старой знакомой Риты, в сети известной под ником Фенечка.

Фенечка была шикарна. Дора даже не сразу узнала ярко одетую, в дорогих украшениях и броском макияже надменную девицу.

– Здравствуй, враг. Если ты это видишь, ты пробилась сюда, но меня не застала!

Голос звучал озорно и звонко. Дора не понимала, с Ритой она никогда не ссорилась, наоборот, даже боевые острова вместе добывали.

– Хочу верить, что ты довольно долго проболталась меж звезд и на Землю больше не вернешься, не позволит гравитация. У меня все замечательно, – хвасталась девчонка. – Я вернула себе тело, вернула центры миграции Беты и теперь свободна, бессмертна и всемогуща. Удачи, мой невезучий враг. – Лицо Риты приблизилось к объективу камеры. – Если ты еще не поняла, кто я, не сдержусь, обрадую. Я Дарья Фелисия Ярис, твоя Дельта.

Экран погас, Дора откинулась на подушки. Все правильно, она до конца не верила в гибель старой гадины. И вот получила привет. Теперь бы понять, как замешаны в этом родители и какова роль Стеллы.

Злиться у мигрантки не получалось. На кого? На стечение обстоятельств? Не попадись она Джезерит, все было бы иначе. «Дельта могла меня убить, но отпустила. Значит, есть шанс вернуться, – утешала она себя. – Я больше не теннисный мячик, у меня есть умения и знания, есть цель. Я выберусь, найду выход». В ней крепла вера, что все получится, что она еще обнимет Ланса, увидит Машку и остальных. А может, не вера, а талант предвидения, который есть у всех медиумов?

Дорофея чувствовала себя вполне окрепшей, чтобы начать действовать. Пора встретиться с родителями.

Она упросила врача выпустить ее из карантина раньше, раздобыла вполне приличную одежду – длинную юбку, способную превратиться в юбку-брюки или обтягивающие штаны, блузку и куртку с эмблемой корабля – крылатый корабельный штурвал на фоне синего шарика планеты.

Седой доктор с музыкальной фамилией Чайковский объяснил, как добраться в другую часть корабля. И Дора отправилась в первое самостоятельное путешествие.

Стоило задуматься, что под ногами несколько слоев железа и металлопласт и ка, к которым льнет черная, гнетущая пустота, и ее охватывала паника. А еще мерещились серые прозрачные муми-тролли размером с хорошую упитанную луну.

Что-то было не так с этим кораблем, с людьми, деловито снующими по легким металлическим лесенкам, ярусам, переходам. Металл, пластик, яркие краски, воодушевленные лица. С таким настроением не летят в рутинную исследовательскую экспедицию. Не у всех, но у многих было предвкушение чего-то грандиозного, невероятного, и мигрантка то и дело замедлялась, вслушиваясь в обрывки разговоров.

– Еще шесть дней до Юпитера…

– Разгонимся за счет гравитационного маневра, пройдем сразу за Юпитером, а дальше путь будет открыт…

– Если бы земляне знали…

Ее не стеснялись, не прислушивались к ней, хотя у редких встречных были способности природных психологов. Зачем обращать внимание на ту, которая уже с ними и никуда с «Пионера» не денется?

Дорофея ничего уже не понимала. Оказывается, это второй рейс куда-то в неведомые дали. Не на обещанные спутники Юпитера, не к Сатурну. Но как родители за три месяца ее отсутствия так быстро обернулись? Ничего не складывалось.

Увлекшись расследованием, она забрела в помещение, похожее на комнату отдыха, с электронными книгами, экраном, мягкими диванами и креслами, цветущей лианой, которая оплела ажурную металлическую арку у входа. На столике между деревянными статуэтками животных и птиц увлеченно вылизывалась белая кошка. Дорофея вошла и замерла, позабыв, что надо дышать. Кажется, даже сердце перестало биться, спряталось, опасаясь выдать себя. В комнате отдыха у прозрачной, распахнутой в космос стены стоял человек, которого она поначалу приняла за Бронислава Соловьева. Услышав ее, он обернулся, обжег черными глазами, в один шаг преодолел внушительное пространство комнаты, оглушил, взламывая барьеры, проникая в мысли, сканируя общий эмоциональный фон.

– Новенькая. – Непонятно, чего было больше в этом тоне, жалости или превосходства. – Куда шла?

Черты лица незнакомца поплыли, переменились. На Дору один за другим взглянули родители, первая любовь – Борька, – Ланс, Ника, Гоша, Машка и Роберт. И снова Бронислав. Нет, просто очень похожий нечеловек.

Сдаться ему? Позволить так безжалостно копаться в чувствах, а возможно, и в мыслях? Дора выдвинула вперед все, что наскребла, – злость, гордость, упорство, дерзость. Выдвинула и закрылась всем этим, как щитом.

– Ты не похожа на Вестника, откуда в тебе отголосок его силы? – заинтересовался незнакомец.

«Не сдаваться, не показывать слабину», – мысленно приказала себе Дора.

– Я ищу астробиологов Ивановых, я заблудилась, – призналась она.

– Астробиологи дальше по коридору, на лифте четырьмя ярусами ниже. Там лаборатории и оранжереи, – низким, неприятным голосом ответил он.

Не переспрашивал, не сканировал ее больше. Отвлекся на тех, кто приближался к комнате.

Дора поспешила прочь и слышала, как вошедшие трое мужчин в форме обращались к почти точной копии Бронислава – «капитан».

Капитан! Такая же древняя химера! Вестник или Тень? Куда он ведет целый звездолет людей?

Страх перед космосом отступил на второй план. Зато у девушки появился еще один вопрос к родителям.

Широкие длинные коридоры, украшенные вычурно, точно в готическом замке, галереи цвета слоновой кости. Общее воодушевление, предвкушение чуда. От Павла Левашова и Вероники Дора слышала историю про свихнувшихся «диких» сенсов и природных психологов. В отсутствие наставников они познали вкус силы, возомнили себя мессиями, избранными, принялись одурманивать людей своим даром. Что, если все пассажиры корабля – жертвы внушения? Тут наверняка есть не только простые одаренные, но и пилигримы, получившие дар при миграции. Есть это чудище с тысячей лиц. Что, если…

Она не додумала мысль. Путь девушке преградила герметически закрывающаяся дверь, о чем гласила ярко-красная табличка. На той же табличке на трех языках РКИСа сообщалась, что посетитель входит в «биологически чистую зону». Посетителей просили оставить все запрещенные вещества в камере перед шлюзом. Далее в три колонки следовал список запретов на трех языках.

При Доре ничего, кроме казенной одежды, не было, поэтому она смело вошла в шлюз. Ее полминуты обдували теплым воздухом и только потом выпустили в настоящий сад с клумбами, деревьями, даже бабочками и птицами. Под ногами хрустел гравий, на запястье попали брызги из поливального фонтанчика.

Сверху струился золотистый свет, он рассеивался в листве, маленькими лужицами стекал под ноги, разбивался о рябь мелких водоемов с разноцветными рыбками.