Кирилл Кащеев - Долг ведьмы

Вставший между Айтом и муравьиным владыкой Богдан выдернул Сэрвару-ямма и рванул меч из-за спины.

– Я не собираюсь драться с тобой, человечек! – роняя из пасти капли крови, прошипел Муравьиный Гад.

– Зато я собираюсь! Как там говорят в анимэ? Я твой противник! – и прыгнул на Гада.

– Ну так умри и не мешай! – В один миг красно-черный змей обвился вокруг парня и стиснул его в тугих кольцах. Сквозь пляску змеиных колец мелькнуло искаженное лицо Богдана… и парень тут же обвис сломанной куклой.

– Вот и вс-ссссе-о-о, противник… – Муравьиный Гад довольно зашипел…

Рассыпая рой серебряных искр, над его головой взвился меч и шарахнул промеж фасеточных глаз. Хлынула черная кровь, Муравьиный Гад резко повернулся… Прошелестевший над головой искристый меч отсек оба усика…

– Ты кто такой?! – Гад кинулся на парящего перед ним юного рыцаря в алом плаще поверх футболки и джинсов. Стиснутое в смертоносных кольцах тело Богдана рухнуло, бессильно распростершись на брусчатке площади. Танька кинулась к нему, но дорогу ей отрезали муравьи. Налетевшие с двух сторон конелюди топтали их копытами, но по улицам Торжища уже бежали другие муравьи-воины…

Из распахнувшихся окон на них летели цветочные горшки.

– Н-нна! – выскочившая из корчмы повариха вывернула на муравья содержимое горящей сковородки. Из витрины оружейной лавки вылетела стрела и воткнулась муравью в лапу – засевшие за прилавком хозяин с приказчиком вооружились арбалетами.

Над крышами домов метнулись темные тени, и, подлетая на паутинных нитях, мохнатые, как волки, и такие же громадные паучихи приземлились в гуще муравьев. Лицо старухи с отвисшей губой выглянуло из черного паучьего меха, и босорканя прошамкала:

– Вторая примерка скоро, да-да! Вы погибать – мерять на кого, мерять где? Нет-нет! – И высунувшиеся из-под отвислой губы паучьи жвалы впились в муравья.

Здухач кружился вокруг Муравьиного Гада, заставляя того вертеться юлой.

– Держи! – Ирка снова втянула Айта на печку и сунула ему горсть шариков разрыв-травы.

– Ну хоть что-то, – буркнул он, запрыгивая на печную трубу, и метко расстрелял боезапас по окружившим Таньку муравьям. Из-за печной дверцы выкатился клуб черного дыма, и на противне выдвинулся новый боезапас – угоревшие до черноты пирожки. Первый же муравей, получивший таким пирожком в лоб, вспыхнул дымным пламенем. Рядом кот драл другого муравья когтями…

Ирка на швабре взвилась над сражением и зачастила:

– На море-окияне, на острове Буяне, дом о четырех стенах: в том доме кадки стоят, в тех кадках шелко́вые тенета лежат – старцы мудрые, богатыри сильно-могучие, всех муравьев соберите… А-а-а-а!

Красно-черный хвост из бесчисленных муравьиных брюшек взвился в воздух, захлестнул Ирку петлей и рванул вниз, с размаху приложив о бок печки, приподнял снова, размахнулся… Айт повис у Муравьиного Гада на хвосте, рванул тугие кольца. Здухач спикировал Гаду на голову – нацеленный в глаз меч рассыпал за собой шлейф искр. Муравьиный Гад распахнул пасть – и поток муравьиной кислоты как из шланга хлестнул навстречу здухачу, распыляя полупризрачное тело…

– Я сильнее вас всех! – заорал Муравьиный Гад, закатывая Айта в кольца хвоста рядом с Иркой…

– Богдан! – отчаянно закричала Танька, видя, как растворяется здухач в потоках муравьиной кислоты.

Лежащее на брусчатке тело судорожно вздрогнуло. Рывками, точно зомби в дешевых ужастиках, Богдан поднимался с земли. Глаза его были плотно закрыты, руки слепо шарили в поисках меча… и наконец сомкнулись на рукоятке. Подволакивая ноги, Богдан-человек двинулся к Муравьиному Гаду. Богдан-здухач поднял искрящий меч, попытался удрить… Муравьиный Гад снова плюнул кислотой – облако черного дыма взвилось там, где только что парил воин сновидений… Земной, человеческий меч богатырской стали вонзился хозяину муравейника в шею и пошел вниз, засаживаясь острием в щель между булыжниками, намертво пришпиливая Гада к земле!

Стоящий позади Гада Богдан сонно вздохнул и осел наземь, уютно свернувшись калачиком.

– Все сюда… убейте их всех! – извиваясь на пронзившем его острие, прохрипел Муравьиный Гад. Танькина швабра шарахнула его по голове, но было уже поздно.

Возвышающийся над Торжищем муравейник содрогнулся как вулкан. И как вулкан принялся извергаться. Только вместо лавы оттуда перли громадные красные муравьи. С тюремной площади отлично было видно, как по склонам муравейника бегут оставшиеся там муравьи-охранники – и муравьи-работники тоже! И даже муравьи-няни, двумя лапами прижимая к себе личинки, мчались на остальных четырех. Сплошной красный поток затопил улицы, со всех сторон слышались вопли – торговцы в ужасе лезли на крыши.

Освободившийся Айт выдернул из колец гада оглушенную Ирку, подхватил ее на руки и запрыгнул на печку.

– Ирка, очнись! – Айт тряс ее за плечи, но голова Ирки только безвольно моталась. Лицо у Айта стало страшным, он стиснул кулаки… Молочная позади башни вскипела, словно забытая на огне кастрюля, несущиеся над головами темные тучи завертелись в безумном хороводе, но ни одна капля воды не упала на площадь.

– Так много мы не замотаем, нет-нет, и не высосем, да! – тоже пятясь, бормотала босорканя. Кольцо защитников сжималось вокруг печки: паучихи, и конелюди, и вырвавшиеся из тюрьмы энатокеты, и случайные прохожие. Грозно горбя спину, кот оседлал печную трубу… Муравьи перли сплошным нескончаемым потоком. Шевелящие усиками красные ручейки покатились по улицам, выплескиваясь на площадь.

Ту-ту-тут-ту! – фальшиво до зуда в зубах пропел клаксон, и в узкую улицу вломился туристический автобус с надписью «Два мира – два образа жизни» на борту. Заполонившие улицу муравьи заставили его притормозить… но тут из соседней улицы хлынула новая муравьиная волна. Внутри автобуса раздались вопли, кажется, даже послышались удары, он словно подскочил и рванул вперед, оглашая Торжище воплями клаксона и плывя в муравьях, точно в красном море лапок и усиков. Вместе с муравьиной толпой автобус выкатился на площадь… люк наверху распахнулся, и на крышу выпрыгнула четверка «братков» с автоматами в руках!

– Мне второй чемодан не разрешили взять, а у самих так еще один багажник в днище! – донесся из автобуса пронзительный вопль скандальной тетки.

– Клянусь, я не знаю, откуда он взялся! – долетел оттуда же бас богатыря.

А стоящая на крыше вооруженная четверка завертелась, как потерявшие след охотничьи псы, а потом их предводитель увидел Айта и заорал:

– Вот он, он нас нанял!

Наверху грохнуло, из нижнего окна тюрьмы высунулся Бурка и заорал в ответ:

– Это не он, это его брат!

– Мря-а-а! – кот сиганул прямо с печной трубы…