Елена Усачева - Большая книга ужасов – 58 (сборник)

– Не был, а была… Барабанщица это.

– Надоела ты, Ленка, со своими сказками. Как заезженная пластинка – барабанщица да барабанщица. Не можешь чего-нибудь получше придумать. Сказала бы, что Кубинов. Он симпатичный.

– Значит, Кубинову можно, а барабанщице нельзя?

– Дура, – вяло подвела итог Гусева, вставая. – Это же здорово, когда мальчики в окна залезают. Я бы радовалась, а ты злишься.

– Вот и радуйся…

– О! У меня идея! – встрепенулась Маринка. – Давайте духов вызывать.

– Для этого ночь нужна, – зевнула Павлова. – А лучше полнолуние. Тогда духи сами в комнату полезут.

«Началось», – поморщилась Лена.

– Ага, не нравится! – радостно подпрыгнула Маринка, увидев недовольную физиономию Лены. – Боишься, что все твои тайны узнаем? Вот и узнаем!

– Подумаешь. – Лена напустила на себя безразличный вид. – Нашли чем пугать.

– Боишься, боишься!

Лена натянула на себя сарафан.

– Мы сегодня, может, на костер пойдем, – пробормотала она, пробираясь к выходу. – И никакие гадания у вас не получатся.

Она вышла в коридор и тут же столкнулась с Глебовым. Ей хотелось спросить, попало ли ему за ночные вылазки. Но она не успела.

– Глебов! – Перед ними возник Максим, за его спиной стоял взъерошенный Платон. – Твоя работа?

– Какая работа? – покосился на вожатых Васька.

Платон оттолкнул Максима, сделал шаг вперед. Глаза его горели злобой и ненавистью. Ничего не говоря, он схватил Глебова за шиворот.

– Теб-бе ч-чего? Г-голову оторвать? – по коридору шел Володя. – Ч-чем она тебе помешала?

– Кто? – опешил Васька.

Володя отстранил Платона, сгреб Глебова в охапку, выволок на улицу и потащил в сторону клуба. С двух сторон, как оруженосцы, вышагивали вожатые. Третий отряд тянулся следом. Васька пытался высмотреть в толпе Щукина.

Статуя стояла на сцене, около нее сидел растерянный Семенков и вертел в руках связку ключей. Увидев Глебова, он вскочил.

– Я тебя сейчас по стенке размажу! – заорал он.

Васька съежился.

– А чего сразу я? – протянул он на всякий случай, хотя и так было понятно, что ему никто не поверит. – Меня вообще здесь не было.

– Кто же еще? Ты все с этой статуей носишься!

– Я тебе силач, что ли? – Глебов незаметно высвободился из Володиных рук, прикидывая, успеет ли он в случае чего добежать до выхода. – Один нес? Или она мне сама помогала?

– Меня не волнует, с кем ты ее нес! – Семенков навис над тщедушным Глебовым. – Хоть с чертом лысым! Главное, что ты тоже ее сюда волок.

– Да не волок я ничего. Она сама пришла.

В клубе повисла тишина.

– Я тебя прибью, – с ненавистью прошептал Платон на ухо Глебову, – и буду прав.

– Я сам видел! Поверьте, – заторопился Васька, видя, как вытягиваются лица взрослых. – Она ходит. И не одна она, а две их.

– Две? – переспросил Володя.

– Да. Мальчик был в десятом отряде, Колей звали. Нет его теперь, я все обыскал. Это она забрала.

– В лоб хочешь? – прошипел Семенков, сжимая кулаки. – Или по уху? По блату могу устроить и туда, и туда.

Глебов отмахнулся от наседавшего радиста и повернулся к старшему вожатому.

– Я правду говорю. Еще Ленка ее видела.

– Так, – остановил его Володя. – Все это, конечно, б-бред, никакая с-статуя никуда не х-ходит. Кто т-тебе сказал, что их было д-две?

– Я сам видел.

– Где?

– Под фонарем стояли, а потом ушли.

– С песней, под барабанную дробь? – ехидно спросил Платон.

– Молча, – буркнул Василий.

– Ладно. – Володя о чем-то думал. – Забыли про всю эту ерунду. Унесите ее отсюда.

– Куда? – Вид у Платона был огорченный, видимо, ему надоела вся эта история с барабанщицей.

– К-куда угодно. Но только т-так, чтобы т-третий отряд этого не видел. И знаете ч-что, идит-те все завтракать.

По лагерю прокатился звук горна. Ребята потянулись к столовой из полутемного клуба, в котором почему-то стало пахнуть сыростью и тиной. Платон, засунув руки в карманы и слегка покачиваясь, стоял у сцены и с ненавистью рассматривал статую. Глебов проскользнул за его спиной, боясь привлечь к себе внимание, уж больно грозным был сегодня вожатый первого отряда. На улице он огляделся, ища высокую сутулую фигуру Володи.

Старший вожатый быстрым шагом шел к административному корпусу, Васька еле догнал его.

– Володь, – запыхавшись, позвал он. – А их и правда две?

– П-послушай, кто тебе об эт-том сказал? – Володя так резко остановился, что Глебов налетел на него.

– Две, да? – прошептал Васька, надеясь услышать, что на самом деле ничего нет, что все ему только привиделось.

Володя тяжело вздохнул.

– Когда-то б-было две. П-послушай, может, т-тебе показалось? Ты не м-мог видеть вторую, ее уже много лет не существует.

Он с надеждой посмотрел на потупившегося мальчишку. Но Глебов только покачал головой.

– Б-бред какой-то, – развел руками Володя. – Лет пятнадцать назад их действительно было д-две, обе б-барабанщицы стояли у центральных ворот. Их привез один скульптор. Его дочь отдыхала в этом л-лагере. Утонула она. Скульптор приехал на родительский д-день, взял ее на речку и не уследил. В п-память о ней он и вылепил барабанщицу, к-копию своей дочери. – Володя посмотрел в сторону скрытых за зеленью центральных ворот. – И чуть позже еще одну, д-для пары, – добавил он, вздохнув. – Т-так они и стояли. П-потом река подмыла берег, приехали рабочие новое русло к-копать. И вторая статуя исчезла. Утащили они ее куда-то. Т-тогда оставшуюся статую задвинули в кусты, чтобы глаза не мозолила. – Володя помолчал. – И ты хочешь сказать, что вторая статуя нашлась? Где ты ее видел? В лесу?

– В лагере она.

– Кто ж здесь такой с-сильный? – недоверчиво протянул вожатый. – Она ведь тяжелая…

Васька не стал повторять свой рассказ о том, что барабанщицы ходят сами. Ему и в первый раз не поверили.

– Как ту девочку звали? – спросил он.

– Не знаю, – Володя задумчиво пожал плечами. – Я ее и не видел никогда, м-маленьким был, а она в третьем или четвертом отряде жила…

– Ее нашли?

– Где? Она же утонула.

– Ее тело потом нашли?

– Нет. Т-там течение раньше было сильное. Место глубокое.

– Володя!

По дорожке шел довольный Платон, лицо и руки у него были в меловой крошке.

– Все готово! – радостно отрапортовал он.

– К-куда вы ее дели? – Володя, казалось, забыл о существовании Глебова.

– Все, считай, что статуи больше нет. Мы разбили ее, чтобы нечего было таскать. – И Платон выразительно покосился на Ваську.

Не ожидавший такого поворота событий, Глебов открыл рот.

Володя задумчиво покрутил на пальце кольцо с ключами.

– Вот и все, – спокойно сказал он. – Зря, конечно, ну ладно.

Глебов попятился, развернулся и побежал к центральным воротам. Зачем он туда бежит, для него самого было не совсем понятно. Ничего сделать он уже не мог. Просто ему стало жалко этот уродливый кусок гипса, который все время кидали, ломали и вот теперь разбили окончательно.