Дорофея Ларичева - Искры и зеркала

С собственными родителями она рассорилась всерьез и надолго. Они не верили в ее способности, заставляли следовать по своему пути, силком тащили в космос, обрекали годами торчать на орбите, поливать, прививать цветочки-росточки.

Как они высмеивали ее начинания, когда ее первое участие в инсталляции не принесло ни приглашения на работу, ни заказов! Как мешали позже! А потом бросили ее, такую самостоятельную, улетели на станцию.

Поначалу Дора даже хотела передумать – настолько их поступок стал для нее неожиданным. Но после привыкла, поняла: на это родители и надеялись – столкнуть ее с суровой действительностью, испугать, заставить пойти на попятный. Не вышло. Дора была не из тех, кто легко ломается.

Сейчас с высоты прожитого опыта, битв и игр в макросети она знала: ссоры можно было легко избежать, договориться, понять друг друга…

– Иди, буди Дорофею, – зазвенел мамин голос.

– Вот еще! И так проснется от ваших воплей! – насупилась Маша.

– Пожалуйста, не заставляй меня просить дважды, – обманчиво-спокойно приказала мать.

Возражений не последовало. Ага, «сестричка» идет в гости. Дора хихикнула и довольно натянула одеяло на голову, притворившись спящей.

Будить Машка решила жестко – одним рывком сдернула одеяло на пол и сердито сообщила:

– Мама тебя накормить решила.

Ага, мол, ты ничем не заслужила подобной милости! Дора лениво приподнялась на локте и мило улыбнулась:

– Доброе утро, Машусик.

«Близняшка» скривилась и вышла, хлопнув дверью.

Спустившись на завтрак, Дорофея вежливо, точно в старинной постановке, раскланялась со старшими Ивановыми. Как точно с ними вести себя, она не знала. Вдруг в их времени заведено проявлять вежливость по-особому?

– Дорофея, достаточно просто сказать «доброе утро», – подсказал Леонид Алексеевич, пряча улыбку.

Машка за стол не вернулась, оставив недоеденные гренки остывать на блюде. Глядя на нее, мать только вздохнула, отец неодобрительно покачал головой.

– Я кругом виновата, – больше для соблюдения приличий, чем из чувства вины, призналась Дора.

– Глупости. – Отец не стал защищать дочь. – Машутка выросла эгоисткой, ни в чем не знающей отказа. Ей полезно прочувствовать, что значит не быть центром вселенной.

– Тем более мы все равно в Барск собирались, – закончила Александра Михайловна. – Квартиру свою продали, чтобы домик этот по своему усмотрению обустроить. По осени меня переводят в местные лаборатории. А выбрать персонального наставника для дочери я не мечтала. Ты, Дора, не переживай. Главное, мы вовремя тебя вычислили и приняли меры.

«Уф, это хорошо! – окончательно успокоилась путешественница сквозь время и пространство. – А Маху я достану так, что она не выдержит, первой пощады запросит, тогда и поговорим по душам. Иногда, чтобы по-настоящему сдружиться, нужно как следует сцепиться. Лучше друг друга узнаешь».

Рассуждая подобным образом, Дора позавтракала и только собралась уточнить у Ивановых местные обычаи и правила поведения, как на кухню вбежала взволнованная Маша.

– Там вертолет у калитки! Военный, кажется.

– Пора, девочки, собирайтесь. – Мать поднялась из-за стола, сразу став сосредоточенной и серьезной. – Вещи я вам сложила. На остальное у вас десять минут.

Спорить не стали. Прощание прошло как-то скомкано. Родители тискали Машу, шептали на ушко наставления, убеждали быть хорошей девочкой. Дора, ощущая поднимающееся в груди раздражение, отвернулась и первой запрыгнула в кабину.

Бородатый пилот, приподняв затененные очки, коротким кивком поздоровался и, наклонившись к двери, поторопил:

– Я должен без пяти одиннадцать высадить девочек на набережной. Времени в обрез.

Насупившаяся Машка нехотя заползла в кабину, зашуршала свертками, долго пристегивалась, назло растягивая время.

– Удачи вам, девочки! – помахала рукой Александра Михайловна.

Леонид Алексеевич улыбнулся на прощание. Да-да, понятно – будут звонить, к осени приедут в город. А до тех пор их, почти близнецов, будет изучать таинственный наставник. Дорофея представляла его себе лысеющим стариком с всклоченными волосенками над ушами, узкими очками, блеющим козлиным голоском. Как раз такими изображают в кино и сетевых постановках свихнувшихся ученых и занудных преподавателей. Хотя ее и Машкины родители тоже ученые, но вполне нормальные люди. Иногда.

Вертолет оторвался от земли и медленно начал вертикальный подъем. Отсюда шум винтов был еле слышен. Пилот включил мрачноватую инструментальную музыку. Самое то, чтобы подумать. Только сейчас Дора спохватилась – она так и не выяснила у Ивановых, как они могли узнать о ее прибытии еще зимой, если Бета утверждал – мигрант с сообщением о ее появлении переместился сюда около месяца назад?

Но забивать голову догадками девушка не стала – еще будет время поинтересоваться.

– Слушай, – Дорофея склонилась к своей точной копии, – ты не очень-то расстроена переездом. И на меня не слишком злишься. Значит, там, где ты жила, ты не была звездой вечеринок. И парня у тебя не было. Так?

– А ты, я смотрю, вообще в другое время сбежала. Родители вчера обрыдались над бедняжкой – ах, судьба у нее нелегкая!

«Хм, достойная противница», – отметила Дора.

– Я много чего могу рассказать, но ты все равно не поверишь, – доверительно сообщила она Машке.

– И не мечтала о таком счастье!

– Де-е-евочки, – укоризненно обернулся пилот, – окажемся на земле, пообщаетесь. А пока наслаждайтесь видами. Небось в Барске ни разу не были.

Путешественница во времени никогда не видела других городов, тем более иномирных. Разборки с Машкой потеряли всякую привлекательность. Приникнув к стеклу, Дорофея любовалась панорамой молодого города, озаренного лучами яркого солнца. Точно частокол – неприступный и устрашающий всех непрошеных гостей – город окружали небоскребы. Кольцо еще не замкнулось полностью, но из земли на мощных фундаментах поднимались недостроенные сооружения. Более всего они напоминали Доре Тучепад и прочие колоссы из макросети. Точно самые смелые грезы сетевиков воплотились в камне, бетоне, металле и стекле – причудливая архитектура, кажется, противоречила законам физики. Поставленные на ребро кубы, перевернутые пирамиды, изломанные, вывернутые под немыслимыми углами дома-трубы… Дора, оценив затраченные средства и масштаб строительства, уважительно прицокнула языком.

За небоскребами раскинулись заводы и фабрики. Вертолет бесстрашно лавировал меж дышащих сизым и белесым дымом труб неведомого комбината. С высоты было прекрасно видно, как от цеха к цеху сновали ярко-зеленые машинки-погрузчики.

Далее обнаружились вполне обычные многоэтажки спальных районов, изредка прорезаемые широкими проспектами и медальонами площадей. Дора разглядела несколько пятнышек парков и огромный фонтан, вскидывающий свои струи на высоту пятого этажа.