Дорофея Ларичева - Искры и зеркала

– Неужели ты не понимаешь, что с нами всеми происходит? – взорвался Броня. – Со всеми, друг?!

Толик потянулся, хрустнув суставами, и отдернул полуприкрытые жалюзи на окнах. В тесную комнатку хлынуло утреннее солнце, озаряя пыльный подоконник и застарелые пятна от кофе на краю столешницы и полу.

– Нет. Вернее, да, понимаю, – медленно ответил он, посмеиваясь над кипятящимся другом. – Человечество всегда эволюционировало. Сейчас очередной виток нашего развития.

– Дурак! – в сердцах топнул ногой Броня. – Если мы еще не лишились человеческого облика, это не означает, что…

– Что? – передразнил его друг, драматически закатывая глаза.

– Мы – второе поколение изменений. Девочки – третье. За ними придут новые, еще более отличающиеся от…

– Мы тоже отличаемся от неандертальцев, – потешался над другом Толик. – Кстати, девчонки тоже не в курсе, чем они так уникальны. Как и почти все мировое население. Вот сюрприз будет, когда узнают!

– Иди ты, – скорее устало, чем зло фыркнул Броня. Под глазами залегли синие тени.

«Ночь не спал, – понял Гончаров. – Небось выдумывал пути, как отвоевать подопытных. Интересно, я бы позволил ему ставить эксперименты над девчонками, если бы Кощей не поддался на уловку Ники? Наверно, нет. Во всяком случае, пока мы с Якоревым и Малосоловым не зашли в тупик, – думал он, сочувственно поглядывая на Соловьева. – Жаль, этому идиоту не удалось отстоять их для нашей команды».

– Знаю все твои аргументы. – Гончаров, похоже, не в первый раз выслушивал точку зрения друга и знал ее наизусть. – Твой обожаемый метеорит тут ни при чем. Просто пришло время.

– Нас коверкают, неужели ты не понимаешь? – хлопнул по колену широкой ладонью Броня. – Перекраивают по другому лекалу. Никогда ранее не рождались люди и животные с такими мутациями! Твои расчеты, выводы Якорева, Землена, Лаврененко и других умников подтверждают это, просто вы столь узколобы! И мигранты-пилигримы эти, что б им пусто было! – Он сердито тряхнул головой и отвернулся к окну.

– А это, коллега, называется научно-техническим прогрессом, а не вселенским заговором, о котором ты твердишь, точно параноик.

– Я прав, – упрямо гнул свое Бронислав.

– Да куда же мне до светила науки, которое уже десять нобелевок заслужило, а так ни одной и не получило.

– Это ты меряешь успех наградами, – уже миролюбиво вздохнул Броня.

– А ты в работе на благо страны? – не думал сдаваться Гончаров. – И что ты от страны получил? Даже не под всеми своими изобретениями можешь поставить подпись – немедленно засекречивают.

– Пусть. Зря, что ли, Барск превратился практически в независимое государство, которое ничего не связывает с Россией, кроме получения баснословного финансирования. Думаешь, просто так нас содержат?

– Боже упаси спорить, – не желая переходить к политическим дебатам, примирительно поднял руки вверх Гончаров. – С тобой нельзя разговаривать. Даже твоя бывшая уже не пытается.

– Не упоминай о ней. – Броня весь передернулся при о упоминании Вероники. – Ненавижу.

– Зави-и-идуешь, – улыбнулся Толик. – И простить не можешь, что ушла.

– Презираю.

– Ну-ну

Утром, поблагодарив Розу за вкусный завтрак, девушки отправились в комнату для занятий – ту самую, с прозрачной стеной. Ника ждала их – собранная, серьезная, строгая, абсолютно непохожая на себя вчерашнюю. Синие глаза внимательно проследили за одновременно присевшими на диван девушками: «Рядом устроились. Всем своим видом показывают – они готовы к обороне. А ведь они действительно одно целое, отражение друг друга в мозаике миров».

– Вижу, мое вчерашнее представление не прошло даром, – негромко начала она, неотрывно следя за их малейшими движениями. – И две непримиримых мухоловки сдружились против грозной меня. – Она позволила себе улыбку. – Как спалось на новом месте? Женихи невестам снились?

– Чего вы от нас хотите? – настороженно спросила девушка в светлой кофточке. Без сомнения, Маша, уж больно колючий, недоверчивый взгляд, какой часто бывает у подростков. Дора, хоть ее ровесница, гораздо более самостоятельная и взрослая. Одинокая жизнь и опыт общения в макросети не пропали даром.

Ника успела как следует расспросить Машиных родителей и того неудачливого мигранта, прибывшего из Дориного мира месяцем ранее. Поэтому имела представление о месте, где юная путешественница во времени прожила шестнадцать с небольшим лет. Жаль, эта информация доступна здесь слишком многим.

– Что я хочу? – Улыбка Ники стала еще шире. – Подружиться с вами для начала. Ибо, кроме меня, никого на вашей стороне не будет. Тихо, – остановила она готовые сорваться с девичьих губ возражения. – Вначале выслушайте, потом решайте – стоит ли мне верить. Вы уникальны. Обе, я в этом не сомневаюсь. Не только Дорофея. Мы приложили все силы, чтобы не случилось подселения, и вы оказались в разных телах.

Она помолчала, подбирая слова.

– За вас будут бороться разные личности, – предупредила она. – В первую очередь мой бывший муж, видный ученый. На редкость тщеславный, властолюбивый тип. Четыре года, пока я работала рядовым психологом в лаборатории по изучению клонов, я честно шпионила для него. Потом, – она небрежно взмахнула рукой, сверкнув кольцами на длинных пальцах, – потом мы расстались. Бедняга не вынес моего карьерного роста. Я возглавила лабораторию, наравне с ним вошла в состав Комиссии. Поэтому сумела вас у него отбить, – будничным тоном закончила рассказ Ника.

– Мы ваш трофей, так? – уточнила догадливая Дора.

– Не только. – Ника не стала юлить и оправдываться. Если ей нужно завоевать доверие этих девочек, придется быть предельно честной. – За годы работы в лаборатории я на многое насмотрелась и дорого бы дала за разгадку тайны мигрантов. Еще вопросы?

– Что со мной будет? – оживилась Дора.

– Пока наблюдение. Однозначно, вреда тебе не причинят.

– А почему вы расстались с мужем? – не удержалась Маша. Вот любопытная! – Потому что он заставлял вас шпионить?

Ника, кажется, смутилась, погладила камни трехцветной звезды на широком браслете, но все же ответила, осторожно подбирая слова.

– Понимаешь, есть мужчины, готовые терпеть подле себя женщину только в том случае, если она не показывает своего ума. Пока я работала в школе или в саду, пока была на побегушках в лаборатории, он делал карьеру, любовался собой, видя во мне послушную дурочку. Детей он не хотел, уверенный – они помешают его научным занятиям, а я должна была чем-то заниматься. Поэтому, стоило мне начать продвижение по карьерной лестнице, я превратилась во врага, которому непременно нужно указать его место – у плиты и у корыта с бельем. Я не стала с этим мириться, и мы расстались. Вы достаточно взрослые девочки, чтобы понять, верно? Довольно переживаний и пустой болтовни!