Нил Гейман - Но молоко, к счастью

— Я так и думал, — заметил я.

— ОХО-ХОНЮШКИ… — вздохнул я.

— Пасть порвём, псы вонючие! — закричали пираты.

— Отдайте их нам! — вторили люди с блестящими чёрными волосами. — Мы принесём их в жертву великому Плюку.

— Они украли мой глаз! Дважды! — рычал вышеупомянутый.

— Мы желать разрезать этих трусоф и фонючек на незначительные кусочки, — шипела высокая вампиресса с длинными ногтями.

Пираньи молчали, но смотрели на нас из-за стекла чрезвычайно выразительно.

— Всё кончено, — простонал профессор Стего. — Нам не выбраться. Нас замуровали во времени и отключили. Даже моя могучая машина способна сейчас только открыть маленькое окошко пространства-времени — такое маленькое, что никто из нас не пролезет.

— Но это-то ты можешь? — спросил я. — Открыть маленькое окошко в то время и место, где мы находились в последний раз?

— Конечно. Но что нам это даст?

— Открывай! Живо!

Профессор Стего нажал на кнопку кончиком носа.

Раздался ЗУМ , раздался ПЛЮХ , и открылось окно в пространстве-времени, достаточно большое, чтобы я мог просунуть в него руку.

Я так и сделал.

— Я потом всё объясню, — крикнул я, выхватывая молоко через пространственно-временно́й портал у самого себя пятнадцатью минутами раньше. — На кону судьбы мира!

— Ты, должно быть, очень любишь молоко, — заметили липкие пришельцы. — Но такой страстью к лактозе нас не разжалобишь. Мы тебя не отпустим и не покинем вашу криво скроенную планету.

— Это мы ещё посмотрим! — заявил я. — Что, по-вашему, в моей левой руке?

— Э-э-э… Молоко, — ответили пришельцы.

— А что в моей правой руке?

Воцарилось молчание. Затем один из них, такой маленький, зелёный, пузырчатый и корочковый, что его можно было принять за соплю, высморканную насмерть простуженным слоном, пробормотал:

— То же самое молоко… пятнадцатью минутами раньше.

— Именно. А теперь — внимание! Что произойдёт, если я сдвину два эти предмета вместе?

Липкие пришельцы мигом побледнели. То есть стали очень-очень бледно-зелёными. Пираты, черноволосые и пираньи уставились на них в недоумении. «Фампиры» тоже.

— Если два предмета, кои суть один предмет, соприкоснутся, — провозгласил бог вулкана, — вся Вселенная обретёт свой конец. Так предвещал Плюк, великий и несказанный.

— Ты же вулкан. Откуда ты столько знаешь про транстемпоральную метанауку? — спросил один из бледно-зелёных пришельцев.

— Когда ты геологическое образование, у тебя хватает времени для самообразования, — ответил тот. — А кроме того, я подписался на научно-популярные журналы.

Я кашлянул. Как мне показалось — достаточно красноречиво.

— Ну? Что произойдёт?

— То, что он сказал, — признали липкие зелёные пришельцы. — Насчёт конца Вселенной.

— Так вот, — заявил я тогда, — если вы не хотите провести остаток своих дней в несуществующей Вселенной, верните-ка всех этих персонажей туда, откуда они прибыли, и убирайтесь сами.

Пришельцы мрачно переглянулись. Потом кисло улыбнулись.

Один из них взялся за грандлдорфер.

«Фампиры», пираты, пираньи, бог вулкана, жрецы бога вулкана — все исчезли.

— А можно, — с надеждой спросил один из липких пришельцев, — мы подправим одно лишь Южное полушарие?

— Нет значит нет, — отрезал я. — Освободите нас, или я сдвину пакеты! А затем убирайтесь. Оставьте нашу планету навсегда.

Пришельцы взглянули на меня, потом переглянулись и вздохнули с таким шумом, как будто высморкалась одновременно сотня слонов.

— Ладно, — сказали они.

И в этот момент самый громкий голос, который я когда-либо слышал — а я слышал вблизи извержение вулкана! — гаркнул:

— ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ! НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Руки мои дрогнули, но молоко не соприкоснулось с молоком, и мир устоял.

Завыли сирены, засверкали красно-синие мигалки, и перед нами, соскочив с космических мотоциклов, предстало около полудюжины различных динозавров, облачённых в мундиры и сжимающих в передних лапах внушительное оружие. Которое они незамедлительно направили на зелёных пузырчатых пришельцев.

— Вы обвиняетесь в незаконном вторжении на чужие планеты, а также в их несанкционированном переоборудовании, — провозгласил внушительный тираннозавр. — Вы — злостные рецидивисты, вы совершали преступные действия против обитателей восемнадцати планет. А также против хорошего вкуса.

— То, что мы сделали на Четвёртой планете Ригеля, — это искусство ! — запротестовал кто-то из пришельцев.

— Искусство? — возмутился анкилозавр. — Жители Четвёртой планеты Ригеля каждую ночь вынуждены смотреть на луну с тремя гигантскими фаянсовыми утками!

Над нами нависла голова, прикреплённая к чему-то чрезвычайно длинному. С другой стороны это «что-то» оказалось прикреплено к огромному туловищу, занявшему весь противоположный конец помещения.

— Кто вы? — спросила голова у профессора Стего. — И почему вы позволяете своей горилле держать в руках транстемпорально перемещённый молочный контейнер?

— Я не горилла! — ответил я. — А человеческое существо! Отец, между прочим.

— Человек держит молоко, чтобы заставить эти одержимые зудом переустройства зелёные сопли убраться восвояси, — пояснил профессор. — И больше не угрожать нам.

Облачённая в полицейский шлем голова диплодока открыла рот и не произнесла больше ни слова.

Тираннозавр тем временем сковал зеленоватых липких ребят наручниками. Точнее, чем-то вроде гирлянды розовых консервных банок на проволоке, потому что рук у этих ребят в общем-то не было — что уж говорить о запястьях. Потом весело взглянул на нас.

— Славный денёк! — сказал он удовлетворённо. — Двуногий. Стегозавр. Пассажирский Шаровидный Летатор Про… фе…