Вероника Рот - Избранная

— Он проводил опрос о лидерстве Альтруизма, и Кристина сказала ему, чтобы занялся более важными вещами.

— И была совершенно права, — добавляет Уилл. — А он на нее разозлился. Большая ошибка.

— Огромная, — киваю я.

Если побольше улыбаться, возможно, удастся развеять их зависть, обиду или что там кроется в глубине глаз Кристины.

— Ага, — подтверждает она. — Пока ты развлекалась, я занималась грязной работой: защищала твою бывшую фракцию, улаживала межфракционный конфликт…

— Да ладно, тебе же понравилось. — Уилл толкает ее локтем. — Если ты не собираешься рассказывать всю историю, я сам расскажу. Он стоял…

Уилл приступает к рассказу, и я время от времени киваю, как будто слушаю, но думать могу лишь о том, как смотрела вдоль стены небоскреба Джона Хэнкока и воображала болото, полное воды, возрожденное в своей былой славе. Я смотрю через плечо Уилла на членов фракции, которые бросаются кусочками еды при помощи вилок.

Мне впервые по-настоящему хочется стать одной из них.

А значит, я должна преодолеть следующую ступень инициации.

Судя по всему, вторая ступень инициации включает ожидание в темном коридоре с другими неофитами и гадание, что происходит за закрытой дверью.

Юрайя сидит напротив меня, Марлин слева от него, Линн справа. Неофиты-лихачи и переходники были разделены на первой ступени, но с настоящего момента мы тренируемся вместе. Так сказал Четыре, прежде чем скрыться за дверью.

— Ну что? — Линн ковыряет пол ботинком. — Кто из вас первый по рангу?

Сперва ее вопрос встречает тишина, но затем Питер прочищает горло.

— Я, — отвечает он.

— Спорим, я тебя побью, — небрежно произносит она, поворачивая колечко в брови кончиками пальцев. — Я вторая, но спорим, любой из нас побьет тебя, переходник.

Я с трудом сдерживаю смех. Будь я по-прежнему альтруисткой, ее замечание показалось бы грубым и неуместным, но в Лихости, по-видимому, принято бросать вызов. И это начинает мне нравиться.

— Я бы на твоем месте не был так уверен. — Глаза Питера блестят. — Кто первый?

— Юрайя, — отвечает она. — И я совершенно уверена. Знаешь, сколько лет мы готовились к этому?

Если она хочет запугать нас, ей это удается. У меня уже холодок по коже.

Прежде чем Питер успевает ответить, Четыре открывает дверь и произносит:

— Линн.

Он подзываeт ее жестом, и она идет к двери; бритая наголо голова мерцает в голубоватом свете в конце коридора.

— Так значит, ты первый. — Уилл обращается к Юрайе.

Юрайя пожимает плечами.

— Ага. И что?

— Как по-твоему, это честно, что вы готовились всю жизнь, а мы должны научиться за несколько недель? — щурится Уилл.

— Почему нет? Конечно, на первой ступени важно мастерство, но ко второй ступени подготовиться невозможно, — отвечает он. — По крайней мере, так мне говорили.

Никто ему не отвечает. Мы молча сидим двадцать минут. Я слежу по часам. Затем дверь снова открывается, и Четыре называет новое имя.

— Питер, — произносит он.

Каждая минута словно трет кожу наждачной бумагой. Постепенно нас становится все меньше, пока не остаемся только мы с Юрайей и Дрю. Дрю притопывает ногой, Юрайя барабанит пальцами по колену, а я стараюсь сидеть совершенно неподвижно. Я слышу только бормотание из комнаты в конце коридора и подозреваю, что это тоже часть игры, в которую с нами играют. Запугивают нас при любой возможности.

Дверь открывается, и Четыре подзывает меня.

— Идем, Трис.

Я встаю — спина ноет, оттого что я так долго прислонялась к стене, — и иду мимо других неофитов. Дрю вытягивает ногу, чтобы я споткнулась, но я в последний момент перепрыгиваю.

Четыре касается моего плеча, направляя меня в комнату, и закрывает дверь.

Когда я вижу, что в ней находится, то отшатываюсь, ударяясь о его грудь.

В комнате стоит откидывающееся металлическое кресло, такое же, как на проверке склонностей. Рядом с ним — знакомая машина. В комнате нет зеркал и совсем мало света. На столе в углу — экран компьютера.

— Садись, — произносит Четыре.

Он сжимает мои плечи и толкает меня вперед.

— Что еще за симуляция? — Я стараюсь говорить ровным голосом, но не преуспеваю.

— Слышала когда-нибудь фразу «встретиться со своими страхами лицом к лицу»? — спрашивает он. — Мы понимаем ее буквально. Симуляция научит тебя контролировать эмоции во время пугающей ситуации.

Я касаюсь лба дрожащей рукой. Симуляции не реальны, они не представляют настоящей угрозы, так что, логически рассуждая, бояться мне нечего, но это инстинктивная реакция. Приходится собрать всю силу воли, чтобы направиться к креслу и снова сесть в него, опустив затылок на подголовник. Холод металла чувствуется сквозь одежду.

— Ты когда-нибудь занимался проверкой склонностей? — спрашиваю я.

Он кажется опытным.

— Нет. Я стараюсь избегать Сухарей.

Не представляю, зачем кому-то избегать альтруистов. Лихачей и правдолюбов — возможно, ведь отвага и честность заставляют людей совершать странные поступки, но альтруистов?

— Почему?

— Ты действительно думаешь, что я отвечу?

— А почему ты отвечаешь расплывчато, если не хочешь, чтобы тебя расспрашивали?

Он касается пальцами моей шеи. Я напрягаюсь. Это проявление нежности? Нет… ему нужно убрать мои волосы в сторону. Раздается постукивание, и я откидываю голову назад, чтобы посмотреть. Четыре держит шприц с длинной иглой, опустив большой палец на поршень. Жидкость в шприце оранжевого цвета.

— Укол?

У меня пересыхает во рту. Обычно я не боюсь уколов, но этот шприц такой огромный.

— Мы используем усовершенствованную версию симуляции, — поясняет он. — Другая сыворотка, никаких проводов или электродов.

— Но как она работает без проводов?

— Ну, у меня есть провода, так что я вижу, что происходит, — отвечает он. — Но у тебя есть только крошечный передатчик в сыворотке, который посылает данные на компьютер.

Он обхватывает мою руку и вводит иголку в нежную кожу на шее сбоку. По горлу разливается сильная боль. Я морщусь и пытаюсь сосредоточиться на его спокойном лице.

— Сыворотка подействует через шестьдесят секунд. Эта симуляция отличается от проверки склонностей, — сообщает он. — Сыворотка не только содержит передатчик; она стимулирует миндалевидное тело — часть мозга, которая участвует в обработке негативных эмоций, например страха, и тем самым вызывает галлюцинацию. Электрическая активность мозга затем передается на наш компьютер, который переводит галлюцинацию в симулированный образ, который я могу увидеть и отследить. После я переправлю запись руководителям Лихости. Ты останешься в галлюцинации, пока не успокоишься, то есть пока твое сердцебиение и дыхание не придут в норму.