Клайв Баркер - Абарат: Первая книга часов

— Я сам его понесу! — набрав полную грудь воздуха, прокричал Том.

Ему приходилось перекрывать рев ветра, шум дождя и громовые раскаты, и от напряжения у него запершило в горле.

Капитан не успел ответить. Том быстро подхватил Хвата на руки, нагнул голову, чтобы вода не заливала ему глаза, и зашагал вверх по склону холма. Остальные потянулись за ним. Каждый нес что-нибудь из уцелевших вещей и провизии.

А дождь тем временем полил еще сильней. Весь мир исчез за его плотной серебристо-голубой завесой.

Шаг за шагом Том поднимался на холм и остановился передохнуть, только когда до вершины осталось совсем немного. Он слишком поздно заметил, что поток воды несет ему навстречу обломок древесного ствола. Будь Том налегке, как остальные, он успел бы увернуться, но с братьями на руках он утратил все свойственное ему проворство. Бревно сбило его с ног, и он упал на землю со всего размаха, выронив Хвата. Теперь их обоих стремительно несло вниз, к подножию холма. Та же участь постигла и остальных, пытавшихся подняться по склону.

Когда все они очутились внизу, вокруг них бурлила уже настоящая река. Женева крепко ухватила за руку обессилевшую Трию, чтобы ту не утащило к берегу и дальше, в открытое море. Макбоб, в свою очередь, держал за руку Женеву, а другой рукой изо всех сил сжимал тонкий ствол ближайшего дерева, молясь всем богам, чтобы вода не подмыла его корни и не вывернула деревце из земли.

А дождь барабанил по их головам и плечам со все возраставшей силой. И казалось, что ему не будет конца, что прореха в небесах, сквозь которую низвергался этот водопад, будет теперь зиять вечно, пока весь архипелаг не уйдет под воду.

И вдруг он прекратился столь же внезапно, как и начался. Словно наверху кто-то повернул ручку гигантского крана. Сквозь облака проглянуло солнце, осветив бесчисленные разрушения, каким за прошедшие несколько минут подвергся Остров Частного Случая. С ветвей деревьев ливень успел сбить все до единого цветы. Землю устилали мелкие листки, которые также не выдержали натиска стихии. Почти все более крупные листья, оставшиеся на ветвях, были измяты, порваны, пробиты насквозь. Множество кустов, вырванных из земли с корнем, остались лежать на песчаном берегу, который из ярко-желтого сделался бурым — столько грязи и сора нанесли на него потоки дождя.

Макбоб, Женева, Трия и Том, вымокшие до нитки, стояли по колено в илистой жиже и молча смотрели в небо, где облака снова уступали место лазурной синеве.

А когда над островом вновь засияло щедрое солнце, когда тепло его лучей коснулось деревьев и кустарников, все члены отряда стали невольными свидетелями удивительного феномена, о котором Клепп не упомянул в своем «Альменаке», видимо, потому, что ничего подобного ему видеть не довелось. Он просто не бывал на Частном Случае сразу после муссонного ливня, иначе непременно посвятил бы не одну страницу своего труда описанию того, что творится на острове по завершении очередного потопа.

Повсюду, насколько хватало глаз, поврежденные стихией растения пускались в неправдоподобно бурный рост. Сломанные корни сгибались, как пальцы, и погружали свои растущие на глазах ответвления в мягкую влажную почву. На обломках ветвей с удивительной быстротой появлялись новые побеги и в считанные секунды покрывались листьями, бутонами и цветами. Плети ползучих растений, едва проклюнувшись над грудами древесных веток и опавших листьев, с поспешностью карабкались вверх, нащупывая опоры нежными зелеными усиками.

— Просто не верится! — изумленно воскликнул Том.

— Вам случалось видеть что-либо подобное, капитан? — спросила Женева.

Тот растерянно качнул головой:

— Никогда в жизни.

Этот невероятно бурный рост всей зелени, которой был так богат Остров Частного Случая, сам по себе являл собой картину, достойную удивления, но изменения, вызванные в тропической флоре муссонным ливнем, этим не ограничились. В растениях пробудились прежде дремавшие силы, которые пробудили к жизни совершенно новые элементы, на первый взгляд присущие не кустам и деревьям, а животным, птицам, рыбам, людям. Так, в чашечках некоторых цветов вдруг блеснули, лучась весельем и беззаботно подмигивая, выразительные глаза. А у пузатого клубня, похожего на ярко-зеленую картофелину, на одном из боков внезапно приоткрылся сочный рот, которым его счастливый обладатель с живостью втянул в себя изрядную порцию густого влажного ила.

Повсюду на острове жизнь била ключом, цвела и благоухала. С легким потрескиванием раскрывались цветочные бутоны; листья, касаясь друг друга, нежно шелестели в вышине; коробочки семян лопались с веселыми щелчками. Иногда из зарослей слышались негромкие, едва различимые смешки. Что и говорить, у растений на Острове Частного Случая было много способов радоваться жизни.

Неизвестно, сколько еще времени все путники любовались бы этим праздником роста и цветения, если бы не Трия.

— Где Хват? — спросила она.

Тут только остальные, стряхнув с себя оцепенение, стали озираться по сторонам в тщетных попытках обнаружить братьев Джонов. Капитан отправил всех на поиски в разных направлениях, наказав тщательно осматривать ложбины и заросли. Ведь речь шла о жизни и смерти бедняги.

— Если братья угодили в какую-нибудь канаву лицами вниз, они могли там захлебнуться! — воскликнул он. — Нам бы только успеть их откачать!

Слова его подействовали на всех, как удар хлыста. Каждый вдруг вспомнил, что у самого подножия холма, на который им так и не удалось взобраться, как раз находилась глубокая канава, в которой сейчас, возможно, сводит последние счеты с жизнью их раненый товарищ.

Канава была исхожена вдоль и поперек, но Хвата и братьев там, к счастью, не оказалось.

Тем временем буйство растительности на острове не прекращалось ни на мгновение. Наоборот, оно все набирало силу. Бутоны лопались, как зерна кукурузы в кипящем масле, из них появлялись цветы самых невероятных форм и расцветок и со всевозможными ароматами, от тончайших и нежных до терпких и пряных. Некоторые из растений так торопились передать дальше эстафету жизни, что выбрасывали в воздух облака пыльцы, крупинки которой кружились в солнечных лучах, подобно золотому туману.

Но путники больше не обращали внимания на это великолепное празднество флоры. Они были заняты поисками Хвата.

Никто не проронил ни слова, но все думали об одном и том же. Они боялись, что с ним стряслось непоправимое. Возможно, быстрое течение сорвавшегося с холма потока вынесло его на берег и сбросило в море. А если нет, то где же он?