Елена Усачева - Любовная записка с того света

Из автомобилей на них с завистью смотрели водители — они стояли на месте, а ребята шли.

Через дорогу они перебрались благополучно. Никто даже не дернулся в их сторону.

— А куда мы идем? — поинтересовалась Голованова.

Машина отпадала, оставались кирпич и кожура.

— Ко мне домой, — решительно произнес Петька. — Зайдем, чайку попьем.

Он снова схватил Ленку за руку и чуть ли не побежал в сторону своего дома.

— Ты же гулять хотел, — удивилась Ленка, с трудом поспевая за своим кавалером. — Смотри, погода какая!

Петька резко остановился. Ленка налетела на него сзади.

Погода… А что погода? Петька уставился в небо. Там были сплошные облака, не предвещавшие ничего хорошего. Облака зашевелились, складываясь…

Досматривать Петька не стал, вцепился в Ленку и быстро спросил:

— А ты ко мне как относишься?

Голованова снова покраснела, потупилась, засопела.

— Ну… Ты мне нравишься, — выдавила она наконец. — Очень нравишься, — добавила она и вскинула на него ресницы.

— И ты мне очень-очень, — громко, с напором произнес Петька и снова глянул вверх. Ничего там больше не двигалось.

«Вот вам», — мрачно подумал он, опять отправляясь в путь.

Двор был подозрительно тих. Даже в песочнице не было мамаш с младенцами. Петька на всякий случай изучил крышу. Никто их оттуда не высматривал. В подъезде он недрогнувшей рукой вызвал лифт.

— А у тебя кто-нибудь дома есть? — напомнила о своем существовании Ленка.

Петька до того ушел в свои мысли, что вздрогнул от неожиданности.

— Сейчас проверим, — процедил он сквозь зубы.

Лифт заурчал, поднимая ребят на пятый этаж. Петька физически ощущал, как стены лифта давят на него, как заставляет пригибаться потолок, как слепит глаза тусклый свет. Ладони вспотели. Он потер их друг о друга и только тогда заметил, как сильно трясутся у него руки.

— Ты чего так волнуешься? — спросила Ленка.

Она не спускала глаз со своего спутника. Вел Петька себя не так, как, по ее представлениям, должен вести себя влюбленный мальчик. На нее не смотрел, за руку если и брал, то только за тем, чтобы куда-нибудь потащить. Мороженое с газировкой не покупал. Почему-то сразу повел домой. И постоянно чего-то боится.

— Ты думаешь, твоя мама дома? — поинтересовалась Ленка. — Так давай ко мне пойдем. У меня бабушка, она нас обедом накормит. Она добрая.

— Бабушка? — подозрительно спросил Петька, и тут лифт остановился на этаже. Петька выскочил из кабины и кинулся открывать дверь.

Скорее бы что-нибудь произошло! Он больше не может жить в этой неизвестности!

Лифт за спиной щелкнул. Петька повернулся. В голове словно пластинку включили:

— Проходи, — заорал он, чтобы перекрыть противное бормотание в голове. — Будь как дома, сейчас чайник поставлю.

Бардак в его комнате превосходил все представления Ленки о беспорядке. Петька заметался по квартире. Все у него шло шиворот-навыворот. Для начала он никак не мог найти заварку. От волнения разбил чашку. Потом долго рылся в ящиках, в поисках хоть чего-нибудь к чаю. Не нашел.

Ленка с замиранием сердца смотрела на его суету. В ее присутствии еще никто так не волновался, и это ей очень льстило.

А у Петьки все продолжало валиться из рук. Заварка не попадала в заварочный чайник. Кипяток обжигал ему руки. Осколки от чашки хрустели под ногами. Петька вдруг замер и покосился на нижний ящик, откуда уже некоторое время раздавался странный шорох.

— Выходи! — крикнул он, распахивая дверцу.

К Петькиным ногам посыпался каскад сушек, с шуршанием свалился пакет.

Петька молча упал на табуретку. Воевать с действительностью у него больше не было сил.

— Тебе помочь? — подала голос Ленка и принялась помогать.

Заварка сыпалась в заварник, чайник мгновенно вскипел, сушки перебрались в вазочку, чашки оказались на блюдцах. Веник прогнал с пола осколки и крошки. И даже конфеты откуда-то появились. Петька наконец облегченно выдохнул. Все-таки от женщин есть какая-то польза.

Мысли в его голове перестали скакать в разные стороны, а принялись лениво течь в неизвестность. Петька откинулся на стену и даже глаза прикрыл.

«Вот сейчас Вера увидит, что я влюблен в другую, — думал он под бормотание чайника. — И тут же от меня отстанет. Мы с Ленкой чаю попьем, потом можно будет ее в зоопарк сводить».

Про зоопарк он вспомнил просто так, слово подвернулось.

Петька приоткрыл глаза. Погода за окном и правда налаживалась, даже солнце проглядывало.

Боковым зрением Петька заметил на потолке какое-то движение. Он пригляделся.

Из угла по кромке обоев полз паук. Большой, мохнатый. Он перебирал всеми своими восемью лапками и, кажется, с неодобрением посматривал на суету внизу.

«Расползались тут», — недовольно подумал Петька, снова закрывая глаза. За сегодняшнее утро он очень устал. Да и ночь выдалась беспокойная, так что его стало клонить в сон.

Напоследок он решил еще раз глянуть на паука. Наглое животное спустилось ниже, заметно увеличившись в размерах. Ленка бесшумной тенью носилась по кухне, ничего не замечая.

— Кыш, — лениво повел рукой Петька, собираясь снова закрыть глаза.

— Я тебе дам — кыш! — возмутился паук. Он уже дорос до размеров небольшого старичка. — Ишь, расселся!

Петька тут же вскочил, собираясь предупредить Ленку об опасности, но не успел.

Любитель страшных историй схватил Петьку за руку и хлопнул о его ладонь свернутым листом бумаги.

— Свидание у тебя!

И Петькин мир перевернулся.

Петька уже приготовился снова оказаться на кладбище. Но время шло, а он по-прежнему был на кухне. Ленка стояла у плиты и разливала чай по чашкам. Петька повертел головой. На столе появилась высокая свеча, а около нее лежала записка. Он машинально развернул листок. Письмо было все изрисовано сердечками. Крупно было выведено: «Люблю. Жду. Тоскую». И снизу приписан стишок:

Грохнулись на пол чашки. Горячий чай плеснулся на ноги. Только тогда Петька смог оторваться от записки.

В углу около стола стояла Вера. Выражение лица у нее было мрачное.

Ленка с изумлением смотрела на нее, держа в руках пустые блюдца.

— Кто это? — прошептала Голованова. — Здесь же никого не было.

— Кто это? — резко спросила Вера, кладя руки на стол.

Петька поперхнулся воздухом и закашлялся. Девочки сверлили друг друга нехорошими взглядами.