Сергей Охотников - Волшебный театр Гримгора

Впереди показалась стена старого города. Ник свернул в переулок и пошел вдоль стены, а затем в украшенные фигурами львов ворота. Впереди лежал лабиринт узких, круто взбирающихся в гору переулков. Это место всегда нравилось Николасу, но в тот день оно подготовило ему неприятный сюрприз… Из темной подворотни вынырнула стайка оборванных дворовых мальчишек. Вперед вышел самый высокий из них, лопоухий с разбитым носом. Ник остановился и начал оглядываться в поисках лучшего направления для бегства.

— Мы банда Городские Тени, — сказал лопоухий. — Слышал про нас?

— Слышал, — соврал Ник.

Впрочем, даже если б и слышал, то вряд ли запомнил — слишком уж много было так называемых банд в Энсбурге.

— Говорят, ты наших обидел! — продолжал главарь банды.

— Никого я не обижал, — Николас и сам был в недоумении, с чего бы такие претензии.

Тут из-за спины мальчишек повыше вышел Альберт Пемскок и провизжал:

— Он это! Стукач и предатель! Выдал нас мастеру Вердену, вот нас с фабрики и выгнали!

— Ничего себе! — Николас задохнулся от возмущения. — Он же сам сказал, что в блокнот записывал! Я-то тут при чем?

— А как же, сказал… Конечно же, он стукача выгораживал, вот и соврал!

Мастер Верден никогда не стал бы врать, тем более чтобы кого-то там выгородить, но объяснить это какому-то лопоухому бандиту было совершенно невозможно. Поэтому Николас закричал:

— Сам ты стукач и врун!

Потом бросился наутек! Николас всегда бегал быстро, а на этот раз бежал еще быстрее обычного. Мальчишки гнались за ним, кто-то кричал:

— Стой, стукач!

Но Ник несся, не разбирая дороги, по узким переулочкам и крутым каменным лестницам. Так летел, что расцарапал голову о низкий скат крыши и даже не заметил. Через пару минут он уже совершенно не представлял, где находится. Знал только, что за ним все еще гонятся. Погоня затягивалась, мальчик начал задыхаться и понял, что долго не протянет. Преследователи тем временем выныривали из подворотен, прыгали с низких крыш. Казалось, они повсюду!

Николас в очередной раз обернулся на мальчишек и тут же врезался во что-то. Точней, в кого-то, кто укоризненно произнес:

— Молодой человек…

— Простите, господин, — Ник замер, поднял глаза и увидел высокого мужчину в кожаном плаще, широкополой шляпе и очках с зелеными стеклами.

Николас Гонт никогда не видел мастера Гримгора и поэтому не мог его узнать.

— Ты откуда, мальчик? — спросил кукольник.

— Я на суконной фабрике разнорабочий, — отвечал Ник, а потом гордо добавил. — Иду в театр!

— Какой замечательный мальчик! — воскликнул мастер Гримгор.

Голос у него был хриплый и вязкий, как гороховый суп с сухариками.

— Вот, держи, — кукольник протянул своему новому знакомому маленькую жестяную коробочку. Ник взял осторожно. На коробочке было написано: «Мятное печенье». При этом нарисована почему-то была зеленая бабочка, а не печенье или мята.

— Только обязательно съешь в конце представления! В этом весь фокус! — продолжал мастер Гримгор.

— Хорошо, — отвечал Николас, хоть и не понял, какие могут быть фокусы с печеньем.

Ник хотел уже было идти дальше, но тут вспомнил про своих преследователей и обернулся. Мальчишки во главе с лопоухим стояли чуть поодаль. Мастер Гримгор перехватил этот взгляд, сделал пару шагов по направлению к малолетним бандитам и поманил их рукой:

— Идите сюда, ребятки…

— Мы ничего не сделали! — выкрикнул Альберт Пемскок из-за спин товарищей.

— Я не полиция и не воспитатель, чтобы вас наказывать, — проговорил кукольник, но так, что прозвучало это скорее угрожающе, чем успокаивающе. Гримгор сделал еще пару шагов, и тогда мальчишки медленно и нехотя подошли к нему. Николас использовал этот момент, чтобы незаметно отступить в темный переулок.

— Вот какое дело у меня к вам, ребятки… — проговорил кукольник.

Но Ник не стал его слушать, а помчался со всех ног по переулку.

Через десять минут он добрался до Часовой площади, откуда начинались совсем уж зажиточные районы, где чинно прохаживались дамы в красивых платьях, а за порядком следили полицейские в форме. Безопасность здесь была полная, если конечно не попадать под колеса карет и не мозолить глаза полиции. Так что Ник вздохнул с облегчением и уже через пару минут совершенно забыл недавнюю погоню.

Кукольный театр стоял на старой ярмарочной площади. Здесь река, огибающая городскую стену, выходила из скалистых берегов и разливалась по округе многочисленными рукавами и островками. Когда-то в этом месте под стенами старого замка устраивали ярмарки, но с тех пор, как в городе начали строить фабрики, он подрос, и деревенских торговцев убрали на окраину. Теперь здесь была мощеная набережная, на которой кругом стояли чудесные повозки мастера Гримгора. Этот круг был затянут сверху куполом шатра, так что в результате получилось одно большое, но странное здание. Входом ему служила огромная ярко раскрашенная голова клоуна. Зрители подходили к голове, показывали билеты. Клоун разевал пасть, полную желтых деревянных зубов. Через эту глотку можно было пройти в театр.

Если же к голове подходил безбилетник или просто праздно шатающийся зевака, то она рта не открывала, а крутилась из стороны в сторону, скрипя и моргая.

На самой макушке головы сидел тряпичный Петрушка в красном камзоле и орал на зевак:

— Проходите! Проходите! Герману нельзя нервничать. А то его деревянные мозги загорятся!

Зеваки смеялись и отходили.

Николас недолго потоптался у входа, купил на пару медяков сладкой ваты и только затем решился подойти к гигантской голове.

— Билет показывай, дубина! — закричал сверху Петрушка.

Ник спохватился, достал заветный билет и предъявил его. Герман скосил на него свои большие деревянные глаза, заскрипел, едва заметно кивнул и, наконец, открыл пасть. Николас шагнул внутрь и обнаружил там красно-розовый язык, он же ковер с высоким ворсом. Пробравшись через темную красную глотку, Ник оказался в небольшом и абсолютно пустом холле с семью дверями. На дверях имелись надписи: «Балкон Альфа», «Балкон Бета», «Галерка», «Партер», «Гранд-партер», «Ложа» и еще какой-то «Барбукум». Больше в холле не было ничего, если не считать больших маятниковых часов на стене.

Ник замер в нерешительности, разглядывая двери. И тут же на часах открылась потайная дверка. Из нее выехал небольшой мостик, на котором стояло крохотное кресло. В кресле сидела сурового вида железная птичка.

— Что у тебя на билете написано, мальчик? — проскрежетала она.

Ник поднес билет к глазам и прочитал по слогам: «Барбукум ряд третий, место шестое».

— Все понятно! — заявила птица. — Тебе туда!