Коллин Хоук - Проклятие тигра

Раздосадованный, Рен пробежал рукой по своим волосам и встревоженно спросил:

— Келси, почему ты сторонишься меня? Это из-за того, что я слишком тороплю события? Ты еще не готова думать обо мне, как о человеке? Это из-за этого?

— Нет! Совсем нет. Просто… — Я с досадой начала ломать пальцы. — Я не хочу совершить ошибку или влезть в историю, которая причинит боль одному из нас или обоим, но сейчас в самом деле не лучшее время и место, чтобы говорить об этом!

Выпалив все это, я уставилась в землю. Несколько минут Рен молчал. Я украдкой покосилась на него из-под опущенных ресниц и поймала пристальный взгляд синих глаз. Съежившись от неловкости, я втянула голову в плечи, но Рен продолжал внимательно рассматривать меня. Я упрямо смотрела на камни мостовой, на Фаниндру, на свои руки — на все что угодно, лишь бы не на него. Наконец Рен сдался.

— Отлично.

— Отлично?

— Да, отлично. Передай мне рюкзак. Моя очередь нести его.

Рен помог мне снять рюкзак, потом молча удлинил лямки, чтобы надеть на свои широченные плечи. Терпеливо дождавшись, когда он закончит, Фаниндра с готовностью продолжила свое бесшумное путешествие по обезьяньему городу.

Мы вошли в темный проход между домами, и золотое тело Фаниндры засветилось во мгле. Она легко проползала под тяжелыми громоздкими дверями, на которые Рену приходилось наваливаться всем телом, чтобы открыть. Видимо, со своей, змеиной, точки зрения Фаниндра вела нас по очень интересной полосе препятствий, поскольку она то и дело просачивалась сквозь преграды, которые мы не могли преодолеть. Она исчезала в трещинах мостовой, и Рену приходилось использовать свой нюх, чтобы отыскать ее. Очень часто мы были вынуждены возвращаться, искать обходной путь и встречать Фаниндру с другой стороны стены или комнаты. В таких случаях она всегда сворачивалась кольцами и отдыхала, невозмутимо поджидая нас.

Наконец золотая змея привела нас к прямоугольному бассейну, до краев заполненному сине-зеленой водой, густо зацветшей водорослями. Бассейн был довольно высокий, и на каждом его углу виднелись каменные постаменты. На постаментах, само собой, красовались статуи четырех обезьян, смотревших в разных направлениях, каждая в свою сторону света.

Каменные обезьяны приседали на высоких постаментах, упираясь руками в камень. Зубы у них были оскалены, и я живо представила, как они шипят, изготовившись к броску. Длинные обезьяньи хвосты, похожие на мясистые рычаги, изгибались над спинами приматов, подчеркивая готовность к атаке. Под каждым постаментом из темноты скалились группки не менее злобных каменных обезьян с пустыми провалами вместо глаз. Они вытягивали в воздух свои длинные руки, словно грозили схватить или расцарапать любого, проходящего мимо.

Каменные ступени вели к блестящей поверхности воды. Мы поднялись по лестнице и уставились в воду. Я с облегчением перевела дух, убедившись, что ужасные каппы не прячутся в мутной глубине. Потом я заметила надпись, выбитую на каменном бортике бассейна.

— Ты можешь ее прочитать? — спросила я.

— Здесь написано «ниюдж капи». Это означает «выбери обезьяну».

— Хм-м…

Мы обошли все четыре постамента со статуями. У одной обезьяны уши были наклонены вперед, у другой — прижаты к макушке. Все четыре обезьяны принадлежали к разным видам.

— Слушай, Рен, Хануан был получеловеком-полуобезьяной, верно? Ты не знаешь, какой именно была его обезьянья половина?

— Не знаю. Мистер Кадам наверняка мог бы нам помочь. Я могу сказать только то, что вот эти две статуи изображают обезьян, которые не водятся в Индии. Вот это — паукообразная обезьяна. Такие водятся только в Южной Америке. А это шимпанзе, они относятся к гоминидам, или человекообразным, и, строго говоря, не вполне являются обезьянами. Их называют так только из-за размеров.

Я ошеломленно уставилась на него.

— Откуда ты столько знаешь об обезьянах?

Рен с вызовом скрестил руки на груди.

— Ax вот как? Насколько я могу понять, беседа о мартышках признана достойной темой для обсуждения? Возможно, если бы я был обезьяной, а не тигром, ты бы соизволила объяснить, почему ты меня избегаешь?

— Я тебя не избегаю! Просто мне нужно побыть одной. Это не имеет никакого отношения к твоему виду! Это связано совсем с другими вещами.

— Какими другими?

— Никакими.

— Нет, тут что-то есть.

— Да, но это не может быть чем угодно!

— Что не может быть чем угодно?

— Неужели нельзя вернуться к мартышкам? — завопила я.

— Да пожалуйста! — взревел он.

Несколько секунд мы злобно сверлили друг друга взглядом, клокоча от досады и гнева. Рен первым отвернулся и стал сухо перечислять разнообразные виды и отряды приматов.

Мне бы промолчать, но я не смогла удержаться от язвительного замечания.

— А я и не знала, что путешествую со специалистом по обезьянам! Впрочем, ты ведь питался ими, правда? Тогда понятно, откуда у тебя такие обширные познания, я ведь тоже без проблем отличаю свинину от курятины!

Рен смерил меня злым взглядом.

— Я несколько столетий провел в зоопарках, не забыла? И я не… ел… обезьян!

— Да неужели? — Я скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него. Рен бросил на меня свирепый взгляд, потом топнул ногой и склонился перед следующей статуей.

— Это какая-то макака, они широко распространены в Индии, а этот волосатый — павиан, — с раздражением выпалил он. — Они тоже тут водятся.

— И кого из них я должна выбрать? Мне кажется, это кто-то из двух последних. Предыдущие в Индии не водятся, поэтому их можно вывести за скобки.

Рен никак не отреагировал на мои слова, очевидно, он все еще злился. Он молча рассматривал вереницы обезьян, изображенных под постаментами, когда я громко выпалила:

— Павиан!

— Почему он? — спросил Рен, распрямляясь.

— Потому что его морда напоминает статую Ханумана.

— Отлично, проверь свою догадку.

— Как проверить?

— Откуда я знаю? — рявкнул он, потеряв терпение. — Повтори свой фокус с рукой, который ты делала раньше!

— Я не уверена, что тут это сработает.

Рен указал на каменных обезьян.

— Ну, хорошо, тогда потри им макушки, как статуе Будды. Нужно как-то угадать наш следующий шаг.

Я хмуро покосилась на Рена, которого явно успела довести до белого каления, потом подошла к статуе павиана и робко дотронулась до его головы. Ничего не произошло. Я похлопала его по щекам, погладила по животу, подергала за руки, за хвост… ничего. Тогда я схватила его за плечи — и почувствовала, что статуя слегка сдвинулась с места. Я сильнее нажала на одно плечо, и верхняя часть постамента отъехала в сторону, обнажив углубление, в котором лежала каменная шкатулка с рычагом. Я наклонилась и опустила рычаг. В первый момент все осталось на местах. Потом я почувствовала, как моя ладонь вспыхнула жаром. На ней отчетливо проступили нанесенные хной знаки, а потом рычаг вздрогнул, поднялся, повернулся и исчез внутри.