Джозеф Дилейни - Битва Ведьмака

— Убить мальчика — вот его задача. Ученик должен погибнуть — как сын своей матери. Сын нашего врага. Когда-то в далекой стране она была бессмертна, как и моя госпожа, и обладала темной силой. Но потом сбилась с пути. Ее предупреждали о последствиях, но она обратилась к свету. За это ее привязали к скале и оставили умирать; ее должно было замучить солнце — символ того, чему она хотела служить. Но по несчастной случайности какой-то глупец освободил предательницу от цепей…

— Папа не глупец! — воскликнул я. — Он был добрым человеком и не смог вынести терзаний девушки. Он считал, что никто не должен так страдать.

— Лучше бы, мальчик, он прошел мимо. Тогда ты не появился бы на свет и не прожил бы свою короткую, бесполезную жизнь! Думаешь, спасение изменило твою мать? О, вовсе нет! Какое-то время она разрывалась между тьмой и светом. Старые привычки трудно искоренить, и постепенно тьма снова затянула ее. Предательница получила второй шанс с приказом убить своего благодетеля, но стала молиться и вернулась к свету. Служителям добра приходится нелегко с самими собой. В качестве расплаты за содеянное она наложила на себя жестокое наказание — отказ от бессмертия. Но это было еще полдела. Она посвятила лучшую часть своей плачевно короткой жизни тому, кто спас ее, тленному мужчине, простому моряку, и родила ему семерых сыновей.

— Семерых сыновей, которые любят ее! — воскликнул я. — Она была счастлива!

— Счастлива! Счастлива? По-твоему, счастье — это так просто? Только вообрази, каково тому, кто поднялся так высоко, служить смертному и его отпрыскам, вдыхать зловоние фермерского двора. Делить постель с тем, чья плоть с возрастом увядает. Терпеть скуку ежедневной рутины. Бедняжка горевала, но кончина мужа освободила ее, положив конец самовольному наказанию. И она вернулась на родину.

— Нет! — разозлился я. — Все было совсем не так! Она любила папу…

— Любовь! — усмехнулся Тибб. — Любовь — иллюзия, призванная принудить смертных повиноваться судьбе. И вот твоя мать рискнула всем в стремлении разрушить то, что дорого моей госпоже. Она захотела уничтожить тьму, а тебя превратила в свое оружие. Поэтому ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ты вырос. Необходимо уничтожить тебя.

Ведьмак вскинул посох.

— А теперь самое время уничтожить тебя!

— Пощади! — взмолился Тибб. — Мне осталось совсем немного. Позволь умереть с миром…

— А ты пощадил господина Ноуэлла? — рявкнул Ведьмак.

Я отвернулся, когда он ударил. Вскрик Тибба перешел в поросячий визг, и потом наступила тишина. Не глядя на тварь, я вслед за хозяином вернулся в кабинет.

— Сейчас некогда хоронить Ноуэлла, — покачал головой Ведьмак. — Не сомневаюсь, бедный отец Стокс все еще наверху, и, возможно, мы никогда не узнаем, что случилось с констеблем Барнсом. Что касается Вюрмальд, то, судя по словам этой твари, она может быть где угодно. Нет времени искать ее вслепую. Нам по-прежнему нужно разобраться с ведьмами, поэтому давай для начала вернемся в крепость. Вскоре туда подойдет Джеймс с крестьянами из Даунхема. В одиночку нам с кланами не справиться, нужна пусть небольшая, но организованная армия. Последние часы истекают.

Ведьмак остановился около письменного стола Ноуэлла. Тот был не заперт; учитель принялся обыскивать ящики и очень быстро обнаружил мою серебряную цепь.

— Держи. — Он бросил ее мне. — Не сомневаюсь, парень, скоро она тебе пригодится.

Пока мы под проливным дождем возвращались в крепость Малкин, я снова и снова прокручивал в голове все, сказанное Тиббом.

Мокрые, грязные, мы без приключений преодолели туннели. И тут, по пути к винтовой лестнице, я не удержался и облегчил душу.

— Как думаете, Тибб говорил правду?

— Что ты имеешь в виду? Эта тварь принадлежала тьме, что заставляет по меньшей мере сомневаться в каждом слове. Как тебе известно, тьма стремится ввести в заблуждение при любой возможности и извлечь из этого выгоду. Он сказал, что умирает, но разве мог я быть уверен, что так оно и есть? Вот почему мне пришлось убить его на месте. Жестоко, но таков мой долг. У меня не было выбора.

— Я о том, что мама раньше была вроде Вюрмальд… В смысле, бессмертна. Мамины сестры — ламии; думаю, и она такая же.

— Вот в этом, парень, даже сомневайся. Но что на самом деле означает бессмертие? Когда-нибудь всему миру придет конец. Может, даже звезды погаснут. Нет, я не верю, что кто-то на земле вечен, и никто в здравом уме не желает бессмертия. Однако ламии живут очень долго. В человеческой форме они стареют, но, вернувшись в дикое состояние, становятся молоды. Они могут прожить не одну жизнь в человеческом обличье и, начиная каждый новый цикл, выглядеть юными. Не исключено, когда-нибудь мы узнаем, что Тибб имел в виду. Может, он лгал, может, нет. Как сказала твоя мама, разгадка в сундуках, и однажды, если все пойдет хорошо, у тебя будет возможность внимательно их изучить.

— А как насчет дьявола, который пройдет через какой-то портал? Что за портал?

— Что-то вроде невидимых ворот. Слабое место между нашим миром и другими, в которых обитают создания вроде Сатаны. С помощью темной магии ведьмы попытаются открыть проход и впустить дьявола. А мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помешать им. — Ведьмак остановился у подножия лестницы; его голос эхом отдавался в огромном помещении. — Необходимо прервать ритуал, который они задумали провести на Ламмас, праздник урожая. Конечно, легко сказать… Но твоя мама приняла меры предосторожности на случай неудачи. Вот зачем она оставила тебе секретную комнату.

— Но вдруг я не успею добежать до убежища, когда дьяволу прикажут убить меня? До дома путь неблизкий.

— Тварям, которых выпускают в этот мир, часто требуется время, чтобы собраться с мыслями и обрести силу. Помнишь, как был дезориентирован Лихо из Пристауна? Вырвавшись на свободу, он поначалу ослаб и медленно приходил в себя. В общем, полагаю, у этого так называемого дьявола возникнет та же проблема. Время у тебя будет, хотя сколько именно, сказать невозможно. Но помни: как только я прикажу, ты что есть духу помчишься домой и запрешься в комнате.

— Меня беспокоит еще кое-что, — признался я. — При нашей первой встрече Тибб упомянул, что мама пела козлиную песнь и поместила меня в ее центр. Что это означает?

— Ты, парень, сам должен разбираться в таких вещах. На языке твоей мамы tragos означает «коза», a oide — «ода» или в некотором роде «песнь». Получается, козлиная песнь — это трагедия. И говоря, что ты в ее центре, Тибб имел в виду, что твоя жизнь будет несчастна: растрачена впустую и обречена на неудачу. Однако разумнее быть оптимистом и стойко переносить превратности судьбы. Каждый день мы принимаем решения, от которых зависит наше будущее. Я по-прежнему не могу поверить в предопределение. Какой бы могущественной ни стала тьма, нужно верить, что так или иначе мы ее одолеем. Глянь-ка вверх. Что ты видишь?