Рик Риордан - Сын Нептуна

Хейзел любила лошадей. Казалось, это единственные живые существа, которые не боятся ее. Люди ее ненавидели. Кошки на нее шипели. Собаки рычали. Даже глупый хомячок в классе мисс Финли пищал от ужаса, когда она давала ему морковку. А вот лошади не возражали против ее общества. Садясь в седло, она мчалась с такой скоростью, что драгоценные камни на ее пути просто не успевали появляться. Хейзел даже чувствовала себя свободной от своего проклятия.

В тот день она взяла темно-чалого жеребца с великолепной черной гривой. Она так быстро галопировала по полю, что Сэмми остался далеко позади. Когда он ее догнал, и сам он, и его лошадь дышали, как паровоз.

— От чего ты бежишь? — Он рассмеялся. — Неужели я такой урод?

Для пикника было холодновато, но они все же устроили пикничок — сели под магнолией, а лошадей привязали к забору. Сэмми привез ей кекс со свечкой по случаю дня рождения, кекс помялся, пока они скакали по полям, но ничего вкуснее Хейзел в жизни не пробовала. Они разломили его пополам и съели.

Сэмми заговорил о войне. Он жалел, что слишком мал и его не берут в армию. Он спросил у Хейзел, стала бы она ему писать, если бы он был солдатом и его отправили за океан.

— Конечно, глупый, — сказала она.

Он улыбнулся. А потом, словно под воздействием неожиданного импульса, подался к ней и поцеловал в щеку.

— С днем рождения, Хейзел!

Это было немного. Всего один поцелуй. И даже не в губы. Но Хейзел показалось, будто она парит в воздухе. Она почти не помнила обратного пути в конюшню, не помнила, как прощалась с Сэмми. Он ей сказал, как всегда: «До завтра», но Хейзел его больше никогда не увидела.

Когда она добралась до Французского квартала, было уже темно, а когда приблизилась к дому, теплое чувство рассеялось — его сменил страх.

Хейзел и ее мать — она любила, чтобы ее называли Королевой Мари, — жили в старой квартире над джаз-клубом. Несмотря на то что война уже началась, в городе царило праздничное настроение. По улицам бродили призывники, они смеялись и говорили о том, как поколотят японцев. Они делали себе татуировки в салонах и предлагали руку и сердце своим возлюбленным прямо на тротуарах. Некоторые поднимались к матери Хейзел, чтобы она предсказала им будущее или чтобы купить амулеты у Мари Левеск — знаменитой королевы амулетов.

«Нет, ты только послушай, — говорил потом кто-нибудь из посетителей, — две десятки за этот амулет. Я отнес его одному знакомому, он говорит, что это настоящий серебряный самородок. Всего за двадцать долларов! Эта колдунья с ума сошла».

Некоторое время такие разговоры увеличивали клиентуру Королевы Мари. Проклятие Хейзел поначалу давало о себе знать довольно медленно. В первое время оно даже казалось благословением. Драгоценные камни и золото появлялись лишь изредка и никогда — в больших количествах. Королева Мари расплатилась по счетам. Они стали раз в неделю есть стейк на обед. Хейзел даже купили новое платье. Но потом пошли слухи. Люди начали понимать, какие ужасные вещи происходят с теми, кто купил эти амулеты или получал плату драгоценностями Королевы Мари. Чарли Гассо потерял в жнейке руку, на которой был золотой браслет. Мистер Генри, владелец магазина, умер от инфаркта, взяв у Королевы Мари рубин в качестве платы.

Стали поговаривать и насчет Хейзел — как она умеет находить проклятые драгоценности, идя по улице. Теперь только заезжий люд ходил к ее матери, да и тех было немного. Мать Хейзел стала вспыльчивой. Она посматривала на Хейзел ненавидящим взглядом.

Хейзел бесшумно — на тот случай, если у ее матери клиент, — поднялась по лестнице. Внизу в клубе оркестр настраивал инструменты. В пекарне по соседству начали готовить пончики на завтрашнее утро, и на лестнице пахло жареным маслом.

Когда Хейзел добралась до верха, ей показалось, что из квартиры доносятся два голоса. Но когда она заглянула в гостиную, ее мать сидела одна за гадательным столом, глаза ее были закрыты, словно в трансе.

Хейзел много раз видела ее такой — мать делала вид, что разговаривает с духами для своих клиентов. Но такого не случалось, если она была одна. Королева Мари всегда говорила дочери, что ее амулеты — вранье и жульничество. На самом деле она не верит ни в амулеты, ни в предсказания, ни в призраков. Она просто играет, как актриса или певица, и таким образом зарабатывает деньги.

Но Хейзел знала, что ее мать все же верит в колдовство. Проклятие Хейзел вовсе не было жульничеством. Королева Мари просто не хотела думать, что это ее вина, что из-за нее Хейзел стала такой, какая она есть.

— Это твой треклятый папочка, — ворчала Королева Мари, когда пребывала в особо мрачном настроении. — Заявляется в своем костюмчике — черное с серебром. В тот единственный раз, когда я и в самом деле вызвала духа, — что я получила? Мое желание исполнилось, а жизнь была погублена. Мне нужно было стать настоящей королевой. Это он виноват, что ты такая.

Она так никогда и не объяснила, что это значит, и Хейзел научилась не расспрашивать ее об отце. Что толку — мать от этого только злилась.

Хейзел смотрела, как Королева Мари бормочет что-то себе под нос, лицо у нее было спокойное и расслабленное. Хейзел поразилась тому, как она красива — без угрюмой гримасы и вечных морщин на лбу. У нее, как и у Хейзел, была великолепная копна золотисто-каштановых волос, такая же смуглая кожа цвета жареных кофейных зерен. Сейчас на ней не было красного платья или золотых браслетов, которые она надевала, чтобы произвести впечатление на клиента, — только простое белое платье. Но вид у нее был царственный, она сидела прямо, исполненная величия, в позолоченном кресле, словно и в самом деле считала себя королевой.

— Там ты будешь в безопасности, — пробормотала она. — Вдали от богов.

Хейзел подавила крик. Ее мать говорила чужим голосом! И этот голос вовсе не походил на женский. Тон — мягкий, успокаивающий, но еще и непререкаемый, как у гипнотизера, отдающего приказания.

Королева Мари напряглась. Она скорчила гримасу, потом заговорила обычным своим голосом:

— Это слишком далеко. Слишком холодно. Слишком опасно. Он сказал, чтобы я не делала этого.

Ей ответил другой голос:

— Да что он сделал хорошего для тебя? Дал порченого ребенка? А мы сможем использовать ее дар во благо. Мы нанесем богам ответный удар. На севере, вдали от владений богов, ты будешь под моей защитой. Я сделаю моего сына твоим защитником. Ты наконец заживешь, как королева.

Королева Мари поморщилась.

— Но как быть с Хейзел…

Потом на ее лице появилась ухмылка. Оба голоса заговорили в унисон, словно обрели согласие.

— Порченый ребенок.

Хейзел кинулась вниз по лестнице. Сердце у нее колотилось, как бешеное.