Рик Риордан - Огненный трон

— Меншиков всегда говорит лишь часть правды. Когда-то он придерживался тех же убеждений, что и ты сейчас. Верил, что может вернуть Ра и восстановить Маат. Меншиков представлял себя верховным жрецом в великолепном новом храме, надеялся могуществом превзойти своих предков. Гордость застилала ему глаза, а его самоуверенность не знала границ. Он вообразил, что сможет восстановить «Книгу Ра» из одного свитка, который был передан ему на хранение. Но русский маг просчитался. Ра надежно обезопасил свой сон. Особые заклинания, содержавшиеся в свитке, обожгли Меншикову глаза. Удивительно, что он вообще не лишился зрения. Солнечный огонь едва не испепелил ему горло, поскольку Меншиков дерзнул прочитать слова заклинания. После этого он озлобился. Вначале Меншиков собирался уничтожить «Книгу Ра», но, как говорят у смертных, такое оказалось ему не по зубам. Тогда он придумал новый план: решил пробудить Ра с целью мести. Все эти годы он дожидался подходящего момента. Вы с Сейди подвернулись ему весьма кстати. Меншиков решил вашими руками добыть свитки и восстановить «Книгу Ра». Он спит и видит, как Апофис поглотит древнего бога. Меншиков мечтает погрузить мир во тьму и хаос. Этот человек не просто озлоблен. Он безумен.

— Ого!

[Понимаю, мой ответ не впечатляет. А как бы вы ответили, услышав подобную историю?]

Пустой трон за спиной Гора подернулся пурпурным огнем. Если честно, я всегда побаивался этого трона. В давние времена египетские фараоны были самыми могущественными властителями. Они управляли империей, история которой длилась тысячи лет, тогда как история моей страны — Соединенных Штатов — не насчитывала и двухсот пятидесяти. Откуда у меня право занять трон древних фараонов?

— В тебе течет кровь фараонов, — сказал Гор, прочитав мои мысли. — Ты — достойный наследник. Ты сможешь управлять. Зачем рисковать, пробуждая Ра? Ты же знаешь, твоей сестре еще нужно прочитать «Книгу Ра». Ты видел, чт о случилось с Меншиковым, когда вспыхнул свиток. А это был лишь один свиток. Представляешь, что будет, когда на Сейди обрушится тройная сила?

У меня пересохло во рту. Разыскивая третий свиток, Сейди и Уолт могли не вернуться из катакомб. Все опасности поисков меркли перед тем, чем могла обернуться для сестры попытка прочитать «Книгу Ра». Неужели я позволю ей рисковать?

— Теперь ты видишь, с чем сопряжено пробуждение Ра, — продолжал Гор. — Заяви о своих правах на посох и цеп. Займи трон. Вместе мы одолеем Апофиса. Мы сможем вернуться в Бруклин и защитить твоих друзей и твой дом.

Дом. Это звучало так маняще. По сути, мы бросили учеников на еще не окрепшего Амоса. Они не представляли, на что способен Влад Меншиков. А я не только представлял. Я видел. Разве справится малыш Феликс или робкая Клео с его страшной магией? В кого Меншиков превратит наших учеников? Наверное, в беспомощных змей, которые и кусаться-то не могут. Вряд ли Амос выстоит против русского мага. А оружие Ра навсегда отбило бы у Меншикова охоту соваться в Бруклин.

Я вновь посмотрел на пурпурные фигурки, сошедшиеся в схватке возле огненного трона. Вот наше будущее. Ключ к успеху не я и даже не Гор. Им был Ра — изначальный правитель египетских богов. В сравнении с огненным троном Ра трон фараона казался не более значимым, чем стульчик для младенцев.

— Наших сил недостаточно, — заявил я Гору. — Нам все-таки необходим Ра.

Бог посмотрел на меня так, будто я был мелким грызуном на лугу, а он — соколом, решающим, стоит ли пикировать на добычу с такой высоты.

— Значит, ты так и не понял угрозы, — сказал Гор. — Задержись здесь и послушай, как твои враги будут планировать твою гибель.

С этими словами Гор исчез.

За троном, как всегда, было сумрачно. Оттуда послышались шаги и знакомое мне дыхание с присвистом. Я надеялся, что мой ба для Меншикова невидим. Вскоре показался и сам маг. Он не столько вел, сколько нес Дежардена.

— Мы почти дошли, мой господин.

Русский маг выглядел бодрым и свежим. Он успел сменить костюм. Единственным напоминанием о нашей недавней схватке оставалась повязка в той части горла, где я зацепил его посохом Ра. А Дежарден за эти несколько часов постарел лет на десять. Он еле переставлял ноги, опираясь на Меншикова. Лицо француза осунулось еще сильнее. Волосы почти полностью поседели. Вряд ли причиной всего этого было созерцание Беса в голубых плавках.

Меншиков попытался было усадить Дежардена на трон фараона, но верховный чтец протестующе замотал головой.

— Нет, Владимир. Мне там не место. Ступенька. Только ступенька.

— Согласен, мой господин. Но в вашем нынешнем состоянии…

— Нет! — упрямо повторил Дежарден и тяжело опустился на ступеньку, где всегда сидел.

Даже не верилось, как сильно он сдал.

— Маат слабеет, — устало произнес Дежарден, протягивая руку.

Облачко тусклых иероглифов выпорхнуло из его пальцев.

— Вы знаете, Владимир, сила Маата поддерживала меня. А сейчас, похоже, Маат отнимает мои последние силы. Это все, что я могу…

Его голос слабел с каждым словом.

— Не бойтесь, мой господин. Как только мы покончим с Кейнами, вам сразу же станет лучше.

— Станет ли?

Дежарден поднял голову, и на мгновение в его глазах вспыхнул прежний гнев.

— Владимир, вас когда-нибудь обуревают сомнения?

— Нет, мой господин, — ответил русский. — Я посвятил свою жизнь сражению с богами. И оно еще не закончено. Да простится мне моя дерзость, но вам, мой господин, не следовало допускать Амоса Кейна к себе. Его слова подействовали на вас, как яд.

Дежарден поймал в воздухе иероглиф, поместил к себе на ладонь и стал смотреть, как тот крутится. Значения иероглифа я не помнил, а по виду он был похож на светофор, возле которого стоял человечек, состоящий из кружков и палочек.

— Менхед, [51] Менхед — особая дощечка для письма, имевшая углубления, куда наливались чернила. — произнес Дежарден. — Особая дощечка для письма. Принадлежность писца.

Присмотревшись к тусклому иероглифу, я уловил сходство с писчими принадлежностями, лежавшими в моей сумке. Прямоугольник был дощечкой, кружочки — углубления для черных и красных чернил. А «человечек» — это, конечно же, стилус, привязанный веревкой к дощечке.

— Да, мой господин, — сказал Меншиков. — Как… интересно.

— Это любимый символ моего деда, — продолжал Дежарден, погружаясь в воспоминания. — Вы же знаете: моим дедом был не кто иной, как Жан Франсуа Шампольон. Розеттский камень помог ему расшифровать египетские иероглифы. Он — первый за пределами Дома жизни, кто проник в тайну иероглифов.