Серж Брюссоло - Проклятый цирк

Самым тяжелым испытанием оказалась постоянная морская болезнь, вызванная движением животного. Многие горожане были не силах с ней бороться и то и дело толпились вокруг колодцев для рвоты. Даже те, кто жил в городе уже много месяцев, все еще не могли привыкнуть к качке. Тряска прекращалась только с наступлением ночи, когда толстокожее останавливалось, чтобы поспать.

К тому же обитатели крохотного города боялись вызвать своими жалобами и страданиями недовольство дабу, поэтому каждый раз, когда их заставали склонившимися над колодцем, спешили придумать какое-нибудь более или менее правдоподобное оправдание.

– Должно быть, съел что-нибудь не то, – то и дело говорил кто-нибудь. – Моя жена не слишком хорошая кухарка…

Пегги и ее сестра почти не страдали от укачивания, но когда слон ускорял шаг и его брюхо начинало раскачиваться во все стороны, им приходилось тяжко. Только синему псу это не доставляло ни малейших неудобств, и он продолжал весело скакать по свалке, увлеченно роясь в мусоре.

Пегги Сью очень удивляло, как это в желудке слона может быть светло, но Альбутокс объяснил ей, что стенки полости выстланы особыми фосфоресцирующими микроорганизмами. Вот почему свет имел такой зеленоватый оттенок!

Но у тряски были и другие следствия, куда более опасные: она вызывала обвалы на свалке. Неустойчивые мусорные кучи лавинами сползали вниз, угрожая похоронить заживо любого, кто оказался бы в это время на склоне. Синему псу трижды пришлось со всей поспешностью разгребать кучу, чтобы высвободить Пегги и Марию-Женевьеву из-под завалов всякого хлама.

Так прошла неделя, затем вторая. Поночевав несколько раз в раздевалке, девочки наконец соорудили себе хижину неподалеку от свалки, вложив все старания в то, чтобы крыша получилась как можно более надежной и непроницаемой для едких дождей. Обнаруженные среди тряпья и обломков предметы мебели позволили им обставить свое новое жилье даже с некоторым комфортом.

– Все это, конечно, прекрасно, – прошептала однажды вечером Пегги Сью. – Но все-таки надо подумать, как нам выбраться отсюда до того, как дабу полностью опустошат страну.

– Согласна, – вздохнула Мария-Женевьева, – но как? Допустим, ты используешь свою способность ходить сквозь стены для того, чтобы вылезти из слоновьего брюха, но что делать дальше? Да, ты окажешься на спине у огромной зверюги, но сама-то ты все еще будешь размером с булавочную головку. Даже слоновьи блохи окажутся крупнее и сожрут тебя!

– Может, так, а может быть, и нет, – прошептала Пегги.

– О чем это ты? – удивился синий пес.

– Я все же хочу попытаться, – настаивала девочка. – Не можем же мы сидеть тут и спокойно ждать, пока даззаки захватят всю планету.

– Это очень опасно! – вскипел синий пес. – Ты сейчас не крупнее микроба, ты потеряешься внутри слона. А вдруг ты выберешь неверное направление! А если Гипнозус будет вынужден прервать контакт, ты окажешься замурована внутри какого-нибудь органа или в толще жира… Ты ведь понимаешь, на что я намекаю. Ты уже однажды чуть не погибла, задохнувшись внутри стены!

Пегги понурила голову.

– Мы все-таки должны рискнуть, – упрямо повторила она. – Вы что, хотите провести в уменьшенном городе всю оставшуюся жизнь?

– Тише! – зашипела Мария-Женевьева. – Не говори так громко. Слон нас услышит! В любом случае твой план довольно однобокий. Ты, может, и выберешься, но что делать нам – синему псу и мне?

– Знаю, знаю, – простонала Пегги. – Зверям из цирка надо устроить так, чтобы я могла передать свой дар тем, кто рядом со мной.

– Идея, конечно, отличная, – одобрила ее сестра, – но пока мы можем об этом только мечтать. Я даже не уверена, что ты сама еще можешь ходить сквозь стены. Попробуй, и проверим!

Пегги закрыла глаза, чтобы лучше сконцентрироваться, и призвала на помощь Гипнозуса.

«Дай мне силу!» – мысленно приказала она ему, как делала всегда, приступая к выполнению своих номеров.

Ответ вскоре пришел – далекий, невнятный, и электрический ток, пробежавший по ее нервам, не шел ни в какое сравнение с тем, каким он бывал обычно во время представлений.

Пегги поняла, что цирк по-прежнему следует за дабу, но старается держаться на удалении, чтобы слоны его не заметили. Долетевший до нее магический сигнал был сильно ослаблен расстоянием и препятствиями.

«На мобильном телефоне, – подумала она, – это соответствовало бы всего одному столбику индикатора приема».

Несмотря на это, она попробовала погрузить руку в пол под ногами. В обычной ситуации она почувствовала бы, как материя поддается под ее пальцами как мягкое масло, но сейчас ничего подобного не произошло. Плоть дабу осталась такой же плотной, как и раньше. Обливаясь потом, Пегги была вынуждена отказаться от дальнейших попыток.

– Не получается, – уныло сказала она.

– Гипнозус и его спутники находятся далеко позади стада дабу, – подал голос синий пес. – Этого я и опасался. Я улавливаю их присутствие, но не могу установить с ними телепатическую связь. Волны слишком слабые.

– Может быть, слоновья кожа затрудняет прохождение сигнала? – предположила Мария-Женевьева. – Возможно, она действует как изолятор.

– Только не это! – охнула Пегги. – Если ты права, нам никогда отсюда не сбежать!

Говоря это, она вдруг обратила внимание, что ее сестра выглядит не такой красивой, как обычно. Ее черты начали искажаться.

На следующее утро, уловив отзвуки зреющего заговора через свою хитроумную слуховую систему, дабу проснулся в скверном настроении. Чувствительность подслушивающих клеток, выстилающих стены вокруг Шринк-сити, была недостаточной, чтобы точно установить, кто именно позволил себе злословить в его адрес, однако общее настроение населения они улавливали безошибочно.

Вчера вечером его критиковали сразу несколько человек! Из этого следовал только один вывод: эти неблагодарные смеют выказывать ему неуважение! Как! Разве он не спас их от верной смерти? Даззаки никогда не страдали подобной щепетильностью. Все, что их интересовало – пустая планета, обезлюдевшие города, одним словом мир, избавленный от его коренных обитателей. И волшебным слонам пришлось сильно настаивать, чтобы добиться от своих хозяев разрешения не уничтожать население будущих колоний, а… отправлять в резервации! Помещать в такие места, где оно не будет мешать даззакам. Именно тогда дабу, миролюбивые по своей природе, придумали засасывать людей в свое огромное чрево. Не для того, чтобы питаться ими, а чтобы подарить им шанс на новую жизнь.

Это ли не доказательство их выдающейся доброты и благородства? Но вот, пожалуйста, вместо заслуженного почитания эти спасенные людишки замышляют побег! Какая черная неблагодарность! И это после того, как их обеспечили всем необходимым для жизни, защитили и от стихий, и от бедствий, которыми им грозила война!