Джорджия Бинг - Молли Мун останавливает время

— На семь с половиной месяцев, — еле слышно произнес он.

Молли оторопела. Потом быстро подсчитала. Выходило, что они с Рокки, сами того не сознавая, прожили в этой хижине половину марта, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь и октябрь.

— Какое сегодня число? — прошептала она.

— Третье ноября, — ответил Синклер.

— Вот это да! — воскликнул Рокки.

— А что с остальными? — вскричала Молли. — Где миссис Тринкелбери, Джемма, Джерри и другие дети? Они вернулись в приют? Где они?

— Они живы и здоровы. Живут в Малибу. Я снял для них большой дом на берегу. Сейчас часть детей вернулась в Брайерсвилль. Честное слово, у них все хорошо.

И тут Молли взорвалась.

— Честное слово? Да кто вы такой, чтобы давать свое честное слово? Думаете, мы поверим вам после того, как вы отняли у нас семь с половиной месяцев жизни? Кем вы себя возомнили — богом? Вы просто рехнулись. Пошли, Рокки. Должен же быть отсюда какой-то выход. — Она свернула за хижину, в ту сторону, откуда появился Синклер. Рокки неодобрительно покачал головой, сплюнул под ноги Синклеру и последовал за подругой.

Из боковой веранды вышел и преградил им путь семифутовый громила.

— Простите, Молли и Рокки, — извинился Синклер, — но вам придется меня выслушать. Прежде всего я верну вам память. — Синклер хлопнул в ладоши и твердо сказал: — Вспомните.

И в головах у Молли и Рокки словно прорвало плотины. Воспоминания долгих месяцев жаркого лета затопили мозг, защекотали нервные окончания видами, звуками, запахами, ощущениями множества радостных дней, проведенных на берегу моря.

Они вспомнили о том, как ловили рыбу и жарили ее на костре, как Рокки играл на гитаре, как они плавали, ныряли, собирали ракушки, вспомнили о десятках прочитанных книг. О том, как Рокки сорвал ноготь на ноге, запускал воздушного змея, играл с Петулькой, о том, как они рисовали, писали дневники, по ночам сидели у костра и пели, выучили новый язык.

— Hemos aprenddo a hablar Espanol? Мы научились говорить по-испански? — спросил Рокки.

— S, — ответил Синклер и пояснил: — Я решил, что вам не помешает выучить еще один язык.

Молли с удивлением обнаружила, как много приятных воспоминаний о Синклере она приобрела за лето — не о прежнем, ленивом, тщеславном убийце, сыне Праймо Клетса, а о хорошем друге. Она вгляделась в его знакомое лицо, светлые волосы до плеч, добрые голубые глаза, и ей стало стыдно.

— Но почему? — спросила она, — Почему вы держали нас под гипнозом?

— Потому что иначе вы бы не захотели здесь остаться.

— Может, и не захотели бы, — начала Молли. — Но разве не мы должны решать, как нам жить? Мы, а не вы. У нас действительно было замечательное лето, но выбрали-то его для себя не мы. Вот в чем дело, Синклер. Вы должны были позволить нам решить самим.

— Я не мог рисковать.

— Почему?

— По двум причинам. Во-первых, я боялся, что вы не откажетесь от идеи сразиться с Праймо. Если бы он поймал вас еще раз, то наверняка бы убил. Во-вторых, дело касалось моей собственной безопасности. Если бы Праймо узнал, что я его предал и спас вас, то он бы прикончил и меня.

— Как вы нас спасли? — тихо спросила Молли, прихлебывая гранатовый сироп. Она осознала, что Синклеру можно доверять.

— С верхних ступенек лестницы я смотрел, как ты остановила мир, — ответил он. — Я не мог изменить программу в птице, потому что секретный код известен только самому Праймо. Я видел, что ты все сильнее устаешь, и ждал. А когда ты совсем потеряла силы, я тоже остановил мир.

— Значит, время удерживали мы оба — и вы, и я?

— Да. А когда ты упала в обморок, время остановилось и для тебя, и, конечно, для Рокки тоже, — пояснил Синклер. — Я поскорее освободил вас, и мы с Эрлом, — он кивком указал на охранника, — унесли вас из поместья и доставили прямо сюда, в хижину.

— Но разве вы не боялись, что Клетс вас поймает?

— Немного боялся. Но он считал, что я пошел наводить порядок Смываю водой из шланга кровь и убираю тела, — Он внезапно побледнел. — Мне никогда не доводилось убираться в сорочьем зале. На эту работу Клетс ставил загипнотизированных слуг. Наверняка он убил там немало народу. Не знаю, сколько, — голос Синклера совсем угас

— Он убивал всех, кто представлял для него угрозу? — спросил Рокки.

— Нет, — ответил Синклер. — Многие просто исчезали. Праймо стирал их личность, заставлял забыть, кто они такие. Превращал их в сумасшедших, у которых в голове звучат голоса. Потом забрасывал в какой-нибудь глухой уголок.

— Как мусор.

— Да Никто не знал, кто они такие, и в первую очередь — они сами.

— Вы не пытались спасти их?

— Пытался, но Праймо никогда не подпускал меня близко к стиранию личности, поэтому помочь было трудно. Не знаю, скольких людей он уничтожил таким способом. Честно говоря, иногда у меня бывала возможность помочь кое-кому из них, но я боялся. И ненавидел себя за это. Как видите, я не герой. Я слаб.

— Но вы спасли нас, — возразила Молли. — Это был храбрый поступок. Почему вы не обратились в полицию?

— Молли, вся лос-анджелесская полиция у Праймо в кармане. И вообще он контролирует всю полицию Америки. Вы и представить себе не можете, как он могуществен. И с газетами та же история. Почти все издатели пляшут под его дудку. Если бы даже какая-нибудь газета решилась опубликовать мой откровенный рассказ, то в тот же день Праймо уничтожил бы ее. А потом добрался бы и до меня.

— А почему вы не разгипнотизировали кого-нибудь из его жертв? — поинтересовался Рокки. — Вы ведь тоже умеете останавливать мир. Мы знаем, что Клетс закрепляет свой гипноз, останавливая время. Вы могли бы остановить мир снова и снять гипноз.

— Легко сказать, — вздохнул Синклер. — Но вы не знаете, что Клетс использует кодовые фразы. Именно они делают его гипноз нестираемым.

— Кодовые фразы? — переспросила Молли.

— Да. Они-то и есть настоящие ключи. Без них нельзя освободить его жертв. А я этих фраз не знаю.

— Тогда почему вы все-таки разбудили нас? — спросила Молли.

— Потому что мне нужна ваша помощь. После ваших терзаний в сорочьем зале произошло очень многое. Праймо стал гораздо опаснее. Время на исходе.

— Это связано с днем В, правда? — спросил Рокки. — Видимо, он приближается,

— Да.

— А что такое день В? — спросила Молли.

— Вы не знаете?

— Нет, — хором ответили ребята.

— День В, — пояснил Синклер, — это день выборов. — Он поглядел на недоуменные лица ребят. — Праймо всегда хотел стать президентом Соединенных Штатов.

— Но это невозможно! — воскликнула Молли, не веря своим ушам. — Чтобы стать президентом, нужно иметь сотни сторонников, возглавлять политическую партию, быть политиком, много лет заседать в Конгрессе…

— Это не так, — возразил Синклер. — Стать президентом может каждый, если он рожден в Америке и не имеет криминального прошлого. Сегодня третье ноября, а Праймо начал избирательную кампанию только в июне — поздновато, но ведет он ее блестяще.