Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Волшебный камень

На всякий случай.

Впоследствии, вспоминая это время, Гарри так и не смог толком понять, как же он все-таки умудрился сдать экзамены, несмотря на то, что жил в постоянном страхе и все время ждал, что в дверь вот-вот ворвется Вольдеморт. Но дни проходили за днями, а Пушок оставался на месте, живой и здоровый, за надежно запертой дверью.

Стояла удушающая жара, особенно в большом кабинете, где первоклассники сдавали письменные экзамены. По этому случаю детям выдали новые, заговоренные от списывания, перья.

Кроме письменных и устных, им пришлось также сдавать практические экзамены. Профессор Флитвик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был заставить ананас протанцевать через весь стол. Профессор МакГонаголл внимательно наблюдала, как дети превращают мышь в табакерку — причем за красоту и изящество табакерки начислялись дополнительные баллы, а вот если у табакерки оставались, скажем, усы, то баллы, наоборот, вычитались. Злей на экзамене всех нервировал, расхаживал по классу и дышал в затылок, попробуй в таких условиях вспомнить состав зелья забвения.

Гарри старался изо всех сил. Ему, помимо прочего, приходилось постоянно преодолевать боль во лбу, не прекращавшуюся со времени похода в Запретный лес. Невилль считал, что Гарри страдает экзаменационным неврозом в тяжелой форме, потому что Гарри очень плохо спал, но в действительности это происходило из-за вернувшихся старых кошмарных снов, только теперь, в дополнение к прошлым ужасам, в них присутствовало таинственное существо под капюшоном, у которого по подбородку стекала кровь.

Рон и Гермиона беспокоились о камне куда меньше, чем Гарри, то ли потому, что они не видели того, что видел Гарри, то ли потому, что у них во лбу не пылал от боли шрам. Безусловно, их пугала самая мысль о Вольдеморте, но он не посещал их во сне, а кроме того, они так усердно занимались, что у них не оставалось времени на бесплодные раздумья о намерениях Злея или кого бы то ни было еще.

Подошел самый последний экзамен — история магии. Какой-то час, во время которого придется отвечать на вопросы о всяких там выживших из ума колдунах, изобретавших разную ерунду вроде самопомешивающихся котлов, а потом — свобода! Свобода в течение целой — восхитительной! — недели, после чего им объявят результаты экзаменов. Когда привидение профессора Биннза наконец-то произнесло долгожданные слова: «положите перья и скатайте пергамент», Гарри вместе с другими ребятами издал вопль восторга.

— Все оказалось значительно проще, чем я думала, — сказала Гермиона, когда они влились в ликующую толпу на залитой солнцем лужайке перед школой, — кстати, мне было не обязательно учить ни про Кодекс Чести Молодого Оборотня от 1637 года, ни про восстание Эльфрика Энергичного.

Гермиона любила после экзаменов проверять ответы, но Рон сказал, что ему от этого станет дурно, поэтому они побрели к озеру и плюхнулись под дерево. Близнецы Уэсли вместе с Ли Джорданом дергали за щупальца гигантского кальмара, плескавшегося на теплой отмели.

— Никаких больше занятий, — счастливым голосом проговорил Рон, растягиваясь на траве. — Не будь таким хмурым, Гарри, у нас есть целая неделя до того, как мы узнаем, что написали все неправильно! А пока можно ни о чем не думать.

Гарри потер лоб.

— Хотел бы я знать, что все это значит! — в сердцах воскликнул Гарри. — Шрам ужасно болит… Это и раньше случалось, но никогда так часто, как теперь.

— Сходи к мадам Помфри, — посоветовала Гермиона.

— Я не болен, — попытался объяснить Гарри, — мне кажется, это предупреждение… Должно случиться что-то страшное…

Но Рона невозможно было встревожить, для этого было слишком жарко.

— Гарри, расслабься, Гермиона права: пока Думбльдор рядом, с камнем ничего не может случиться. И потом, у нас нет никаких оснований думать, что Злей выведал, как пройти мимо Пушка. Ему уже один раз чуть не оторвали ногу, вряд ли он так сразу сунется еще. И скорее Невилль будет играть за сборную Англии, чем Огрид предаст Думбльдора.

Гарри кивнул, но он не мог избавиться от неясного ощущения, что забыл что-то сделать, что-то важное. Когда он попытался поделиться этим ощущением с друзьями, Гермиона сказала:

— Это из-за экзаменов. Прошлой ночью я проснулась и повторила половину курса превращений, и только потом вспомнила, что этот экзамен мы уже сдали.

Гарри, однако, был уверен, что терзающее его беспокойство не имеет ничего общего с экзаменами. Он задумчиво наблюдал, как по яркому голубому небу к школе подлетает сова с запиской, зажатой в клюве. А вот ему письма приходят только от Огрида. Огрид никогда не предаст Думбльдора. Огрид никогда никому не скажет, как пройти мимо Пушка… никогда… но…

Со всей внезапностью, Гарри вскочил на ноги.

— Ты куда? — сонно промычал Рон.

— Я тут кое о чем подумал, — буркнул Гарри. Он сильно побледнел. — Надо срочно встретиться с Огридом.

— Зачем? — пропыхтела на бегу Гермиона, старавшаяся поспеть за Гарри.

— Тебе не кажется, что это немного странно? — Гарри карабкался вверх по заросшему травой склону, — Огрид мечтает о драконе, и ему неизвестно откуда подворачивается незнакомец, у которого как раз кстати в кармане оказывается яйцо? Покажи-ка мне хоть одного человека, который разгуливал бы с драконьим яйцом в кармане? Учитывая, что это против колдовских законов? Как удачно, что ему посчастливилось встретиться именно с Огридом, тебе не кажется? Почему я раньше этого не понял?

— О чем это ты? — не понял Рон, но Гарри, не хуже всякого спринтера бежавший по двору к опушке леса, не ответил.

Огрид сидел в кресле перед хижиной; штанины и рукава у него были закатаны, и он лущил горох в огромную миску.

— Приветик, — сказал он, улыбаясь. — Экзамены сдали? Может, чайку?

— Да, давай, — попросил Рон, но Гарри перебил его.

— Нет, мы торопимся. Огрид, мне нужно у тебя кое-что спросить. Помнишь ту ночь, когда ты выиграл Норберта в карты? Как выглядел тот незнакомец, с которым ты играл?

— А я помню? — беззаботно бросил Огрид. — Он и плаща-то не снимал.

Он увидел перед собой три посерьезневших лица и поднял брови.

— А чего, нормально, ничего необычного, в «Башке борова» полным-полно всякого чудного народу — это же деревенская пивная. Нелегальный торговец драконами, чего такого? Лица я не видал, он был в капюшоне.

Гарри обессилено сполз на землю возле миски с горохом.

— А о чем ты с ним говорил, Огрид? Ты упоминал «Хогварц»?

— Может, и упоминал… — Огрид нахмурился, припоминая. — Ага… Он спросил, чем я занимаюсь, ну, я сказал, я, дескать, тут привратником…Он спросил, за какими животными мне доводилось присматривать… Я назвал… Потом рассказал, как всегда хотел дракона… а потом… не помню точно, он ведь брал мне выпивку, еще и еще… Погодите-ка… Да, потом он сказал, что у него есть драконье яйцо и предложил сыграть на него в карты… но он хотел убедиться, что я смогу с драконом справиться, не хочу, говорит, чтобы его потом выкинули… Тогда я и сказал, мол, после Пушка мне никакой дракон не страшен…