Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и узник Азкабана

На карте были изображены такие места, где он никогда не бывал. И многие проходы, кажется, вели…

— Прямиком в Хогсмёд, — подтвердил Фред, проводя пальцем по одному такому пути.

— Всего их семь. Значит, так. Филч знает про вот эти четыре, — он показал на карте: — но мы совершенно уверены, что только нам одним известно про вот эти.

Сюда, за зеркало на четвёртом этаже, не ходи. До прошлой зимы проход действовал, но теперь обвалился. Полностью блокирован. Кроме того, как нам кажется, никто никогда не пользовался вот этим, потому что у входа растёт Дракучая ива. А вот этот, вот здесь, ведёт прямо в погреб «Рахатлукулла». Здесь-то мы сто раз шлялись. И, как ты, может быть, заметил, вход в тоннель находится как раз напротив этой комнаты, в горбе у бабули.

— Луни, Червехвост, Мягколап и Рогалис, — вздохнул Джордж, поглаживая заголовок карты. — Мы им так обязаны.

— Благородные мужи, немало потрудившиеся, чтобы помочь подрастающему поколению нарушителей закона, — патетически произнёс Фред.

— Точно, — с готовностью подтвердил Джордж. — Не забывай после использования стирать с неё изображение…

— …а то его сможет увидеть кто угодно, — предупредил Фред.

— Просто стукни по ней ещё раз и скажи: «Проделка удалась!». Тогда изображение исчезнет.

— Итак, юный Гарри, — Фред неподражаемо сымитировал Перси, — помни, что следует всегда вести себя хорошо.

— Увидимся в «Рахатлукулле», — подмигнул Джордж в заключение.

Близнецы вышли из класса, удовлетворённо ухмыляясь. Гарри не сводил глаз с чудесной карты. Он следил за крошечной чернильной миссис Норрис, повернувшей налево и задержавшейся, чтобы понюхать что-то на полу. Если Филч действительно не знает… и ему вовсе не придётся проходить мимо дементоров… Гарри переполнял восторг, но, тем не менее, в его мозгу вдруг всплыли слова, однажды сказанные мистером Уэсли: «Не доверяй ничему, что способно независимо мыслить, если ты не понимаешь, где у него мозги.» Мистер Уэсли предостерегал как раз против таких опасных магических предметов, как эта карта… Вспомоществование колдунам-каверзникам… но он ведь собирается воспользоваться картой только для того, чтобы попасть в Хогсмёд, а вовсе не для того, чтобы что-то украсть или напасть на кого-нибудь… да и Фред с Джорджем пользовались ею уже много лет, и ничего страшного не произошло… Гарри пальцем проследил весь маршрут до «Рахатлукулла». Затем, неожиданно для себя, словно следуя приказу, он скатал пергамент, засунул его под робу и бросился к двери. Приоткрыл её на пару дюймов. Снаружи никого не было. Тогда, очень осторожно, он выскользнул из класса и прошмыгнул за статую одноглазой ведьмы. Что делать дальше? Он снова достал карту и, к своему изумлению, увидел, что на ней появилась новая чернильная фигурка, помеченная «Гарри Поттер». Она стояла точно там, где и настоящий Гарри, посреди коридора на третьем этаже. Гарри внимательно следил за картой. Его маленькое чернильное «я» постучало по статуе микроскопической волшебной палочкой. Гарри послушно достал палочку и постучал по статуе. Ничего не произошло. Он ещё раз взглянул на карту. Крошечный пузырёк возник возле рта изображения. Внутри появилось слово: «Диссендиум.»

— Диссендиум! — прошептал Гарри, вновь постучав по ведьме.

Горб статуи сразу же открылся. В такой проход мог проскользнуть только очень худой человек. Гарри быстро посмотрел по сторонам, спрятал карту под одежду, сунул в проход сначала голову, а затем пропихнул и всё тело. Он съехал довольно глубоко вниз по сколькому каменному жёлобу и приземлился на холодную, сырую землю. Встал, осмотрелся. Кругом стояла тьма — глаз выколи. Гарри взял палочку, пробормотал «Люмос!» и увидел, что находится в очень узком, низком, прорытом в земле тоннеле. Он поднял карту, постучал по ней кончиком палочки и шепнул: «Проделка удалась!» Изображение немедленно исчезло. Гарри аккуратно скатал пергамент, спрятал его под робу, а затем, с бешено бьющимся сердцем, чувствуя восторг и страх одновременно, тронулся в путь. Тоннель изгибался и изворачивался, более всего похожий на нору гигантского кролика. Гарри шёл торопливо, спотыкаясь на неровностях пола, выставив перед собой палочку. Это длилось вечность, но Гарри поддерживала мысль о «Рахатлукулле». Прошёл, по ощущениям, час, и тоннель начал подниматься вверх. Задыхаясь, Гарри прибавил скорость. Лицо у него горело, а ноги были ледяными. Через десять минут он оказался у подножия источенной каменной лестницы, уходившей куда-то высоко вверх. Стараясь не издавать звуков, Гарри стал подниматься. Сто ступенек, двести ступенек, он уже потерял счёт, а лестница всё не кончалась… Вдруг, совершенно неожиданно, его макушка стукнулась обо что-то твёрдое.

Это была крышка люка. Гарри остановился, массируя голову и прислушиваясь. Сверху не доносилось ни звука. Очень осторожно, он толкнул крышку и выглянул в щель. Перед ним был погреб, полный деревянных ящиков и корзин. Гарри выбрался и опустил крышку на место — она идеально сливалась с пыльным полом, так что невозможно было точно определить её границы. Гарри медленно прокрался к деревянной лестнице, ведущей наверх. Теперь он слышал голоса, не говоря уже о позвякивании колокольчика при открывании и закрывании входной двери. Недоумевая, что же делать дальше, Гарри вдруг услышал, как где-то рядом открылась дверь; кто-то собирался спуститься вниз.

— Принеси ещё коробку желейных улиток, дорогой, они уже всё смели… — сказал женский голос.

По лестнице спускались чьи-то ноги. Гарри шмыгнул под огромную корзину и затаился. Он услышал, как у противоположной стены мужчина переставляет ящики. Может быть, другого шанса уже не представится… Быстро и бесшумно, Гарри выскользнул из укрытия и взлетел по лестнице; оглянувшись назад, он увидел между ящиков необъятную спину и сияющую лысину. Гарри добрался до двери на вершине лестницы, проскользнул в неё и очутился за прилавком «Рахатлукулла». Он пригнулся, прокрался вбок и только тогда выпрямился. В кондитерской сидело столько школьников из «Хогварца», что никто не обратил на Гарри никакого внимания. Он смешался с толпой, поводил глазами по сторонам и с трудом сдержал смех, представив себе, какое выражение разлилось бы по свиной физиономии Дудли, если бы он только мог видеть, где Гарри сейчас находится. Стены были увешаны длинными рядами полок, заставленных самими аппетитными лакомствами, которые только можно себе представить. Сливочные плитки нуги, сверкающие розовые кубики кокосового льда, жирные, медового цвета, ириски; сотни и сотни уложенных ровными рядами брикетов мороженого всевозможных сортов; большая бочка всевкусных орешков и ещё одна — с шипучими шмельками; летательные шербетовые пузыри, о которых как-то упоминал Рон; вдоль другой стены шли сладости со спецэффектами: надувачка Друблиса (наполнявшая комнату черничного цвета пузырями, которые не лопались в течение многих дней), странные, щепкообразные мятные зубные ниткерсы, крохотные чёрные перечные постреляки («Порази друзей огнём!»), мышки-льдышки («Ваши зубки зазудят, застучат и заскрипят!»), мятные кремовые шарики в форме жаб («естественно прыгают в животе!»), хрупкие сахарные перья и взрывофетки. Гарри протиснулся между какими-то шестиклассниками и увидел вывеску в самом дальнем углу магазина: «Странные вкусы». Под ней стояли Рон с Гермионой, изучая поднос, наполненный леденцами со вкусом крови. Гарри прокрался и встал позади них.