Джоан Кэтлин Роулинг - Гарри Поттер и узник Азкабана

По всем статьям Гарри Поттер был весьма необычным ребенком. Взять хотя бы то, что он ненавидел летние каникулы. Или то, что он честно готовил каникулярные домашние задания, но только тайно, под покровом ночи. А еще он был колдун.

Уже почти наступила полночь, а Гарри, в палатке из одеяла, лежал на животе и при свете карманного фонарика читал подпертую подушкой книгу в кожаном переплете («Историю магии» Батильды Бэгшот). Гарри водил кончиком орлиного пера над страницей и, насупив брови, выискивал что-нибудь полезное для сочинения на тему «Бессмысленность сожжения ведьм в четырнадцатом столетии».

Перо зависло над подходящим параграфом. Гарри поправил на носу круглые очки, поднес фонарик поближе и прочитал:

Не владеющие магией люди (более известные как муглы) в Средние века особенно боялись колдовства, однако не обладали даром распознавать оное. В редких случаях, когда им удавалось поймать настоящих ведьм или колдунов, сожжение не приносило ожидаемого результата. Колдун или ведьма прибегали к базовому заклятию заморозь-огонь и притворно вопили от боли, в действительности испытывая лишь легкую щекотку. Например, Убожка Уэнделин так любила жариться на костре, что под разными обличьями позволяла отловить себя не менее сорока семи раз.

Гарри зажал перо зубами и полез под подушку за чернильницей и свитком пергамента. Медленно и очень осторожно он отвинтил крышечку, обмакнул перо в чернильницу и начал писать, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, – если кто-то из Дурслеев по пути в ванную услышит скрип пера, Гарри, скорее всего, запрут в чулане под лестницей до конца каникул.

Из-за семейства Дурслеев, проживавшего в доме № 4 по Бирючинной улице, Гарри и ненавидел летние каникулы. Дядя Вернон, тетя Петуния, их сын Дудли – у Гарри не осталось другой родни. Все трое были муглы и очень по-средневековому относились к колдунам. О погибших родителях Гарри – а те как раз были колдун и ведьма – в стенах дома на Бирючинной улице упоминать не полагалось. Многие годы тетя Петуния и дядя Вернон надеялись жестким воспитанием выбить из Гарри магические таланты. К их великому возмущению, ничего не вышло, и теперь они жили в постоянном страхе: вдруг кто узнает, что племянник вот уже два года учится в «Хогварце», школе колдовства и ведьминских искусств. Дурслеям только и оставалось, что в первый же день каникул запереть в чулане книги заклинаний, волшебную палочку, котел и метлу и запретить мальчику разговаривать с соседями.

Недоступность учебников стала настоящим бедствием, потому что в «Хогварце» на каникулы задавали много. Одна работа, особенно сложная, про уменьшительные отвары, предназначалась для самого нелюбимого учителя, профессора Злея, а тот лишь возрадовался бы поводу наложить на Гарри суровое взыскание на месяц-другой. Что же, никуда не денешься – пришлось воспользоваться первым удобным случаем. В самом начале каникул, пока дядя Вернон, тетя Петуния и Дудли восхищались в саду новой служебной машиной дяди Вернона (нарочито громко, дабы никто из соседей не пропустил новости), Гарри прокрался на первый этаж, вскрыл замок чулана под лестницей, схватил книжки, сколько мог унести, и спрятал их у себя в комнате. Если не заляпает простыни чернилами, Дурслеи и не узнают, что он по ночам изучает магию.

Сейчас Гарри вовсе не хотелось раздражать дядю с тетей. Они и без того злились: спустя неделю после начала каникул ему осмелился позвонить по телефону приятель-колдун.

Рон Уизли, лучший друг Гарри по «Хогварцу», происходил из колдовской семьи. Рон с детства знал много всякого, о чем Гарри и не подозревал, зато никогда еще не пользовался телефоном. По совсем уж несчастливому совпадению трубку снял дядя Вернон.

– Вернон Дурслей слушает.

Гарри, в это время оказавшийся в комнате, прямо замер, услышав голос Рона:

– АЛЛО? АЛЛО? ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ? ПОЗОВИТЕ – ПОЖАЛУЙСТА – ГАРРИ – ПОТТЕРА!

Рон так орал, что дядя Вернон подпрыгнул, отодвинул трубку от уха на фут и воззрился на нее в гневе и тревоге.

– КТО ГОВОРИТ? – проревел он в направлении микрофона. – ВЫ КТО?

– РОН – УИЗЛИ! – надрывно прокричал Рон, будто они с дядей Верноном разговаривали через целое футбольное поле. – Я – ДРУГ – ГАРРИ – ПО ШКОЛЕ…

Маленькие дядины глазки метнулись к Гарри. Ноги у мальчика словно приросли к полу.

– ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОГО ГАРРИ ПОТТЕРА! – прогрохотал дядя. Теперь он держал трубку еще дальше, словно боялся, что она вот-вот взорвется. – НЕ ЗНАЮ, О КАКОЙ ТАКОЙ ШКОЛЕ ВЫ ГОВОРИТЕ! НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ЗВОНИТЕ СЮДА! И НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ К МОЕМУ ДОМУ И МОЕЙ СЕМЬЕ!

И бросил трубку на рычаг – будто ядовитого паука отшвырнул.

После этого разразился грандиознейший из скандалов.

– КАК ТЫ ПОСМЕЛ СООБЩИТЬ НАШ НОМЕР ТАКИМ… ТАКИМ… ТАКИМ, КАК ТЫ! – вопил дядя Вернон, обрызгивая Гарри слюной.

Рон, очевидно, понял, что навлек на друга неприятности, и больше не звонил. И лучшая подруга Гарри по «Хогварцу», Гермиона Грейнджер, тоже не объявлялась. Гарри подозревал, что Рон посоветовал ей не звонить, и это было очень жалко: Гермиона, самая умная девочка у них в классе, родилась в семье муглов, прекрасно умела пользоваться телефоном и, наверное, догадалась бы не сообщать, из какой она школы.

В общем, пять долгих недель Гарри не получал от друзей известий, и лето оборачивалось немногим лучше предыдущего. Одно только радовало: поклявшись, что не станет писать друзьям, Гарри получил разрешение ночами выпускать сову Хедвигу. Дядя Вернон сдался, потому что Хедвига от постоянного сидения в клетке дурела и ночью никому не давала спать.

Гарри дописал про Убожку Уэнделин и снова прислушался. Тишину в спящем доме нарушали только отдаленные раскаты – храпел Дудли, двоюродный брат. Наверное, уже очень поздно. Глаза от усталости чесались. Может, закончить завтра ночью?..

Гарри завинтил крышку на чернильнице, вытащил из-под кровати старую наволочку, сложил туда фонарик, «Историю магии», сочинение, перо и чернила, встал и, приподняв половицу под кроватью, всё спрятал. Затем выпрямился и потянулся. На тумбочке светился циферблат будильника.

Час ночи. В животе екнуло. Оказывается, ему уже час как тринадцать.

Вот еще одна странность: к своим дням рождения Гарри был безразличен. За всю жизнь он не получил ни единой открытки. Дурслеи не поздравляли его уже два года, вряд ли и на этот раз вспомнят.

В темноте Гарри подошел к раскрытому окну. Облокотился на подоконник. После долгого сидения под одеялом прохладный ночной ветерок приятно освежал лицо. Большая совиная клетка пустовала – Хедвиги не было уже две ночи подряд. Гарри не беспокоился – она и раньше так улетала, – но очень ее ждал. В этом доме только сова не шарахалась от колдунов.