Эдуард Веркин - Пчелиный волк

Коровин смотрел на небо. Я заметил, многие люди любят без дела смотреть на небо, я сам такой. В какой-то книжке я читал, что привычка смотреть на небо является одним из доказательств существования бога.

– Его звали Персиваль, и я был с ним знаком, – сказал Коровин. – Персивалю нужно было отсюда бежать, но он не мог все бросить. У него была подруга, и ему было жалко всех этих… Короче, тогда возникла идея устроить некое…

Над нами провыл еще один летательный аппарат, похожий на помело, на сей раз пилот был в кожаной куртке, прямо беспечный ездок, честное слово. Коровин проследил за ним взглядом бывалого бывальца.

– Мне кажется, – он сощурился, – мне кажется, там впереди какое-то строение…

Коровин указал пальцем в сторону горизонта.

– Ты посмотри, что там такое, у меня от голода глазные мышцы не в тонусе…

Я посмотрел. Далеко-далеко, километрах в пяти, прямо посреди поля возвышался невысокий крепкий амбар. Амбар как амбар, пшеницу раньше, наверное, хранили. Или табак. В Аргентине в таких амбарах листья табачные вялят. Перед сворачиванием в сигары.

Помело долетело до амбара, описало круг над крышей, зависло, а потом опустилось вниз.

– Странно, – сказал Коровин. – Я что-то чувствую. Какие-то вибрации…

Я прислушался к собственным ощущениям, но никаких вибраций не ощутил.

– Сила. – Коровин сжал кулаки. – Я чувствую силу!

– Это оттого, что мы акации вчера наелись. Акация очень питательна, содержит много хрома…

– Там. – Коровин указал на амбар. – Там что-то происходит! Посмотри, как встала дыбом шерсть у Доминикуса!

Шерсть Доминикуса действительно поднялась дыбом, но этому могло было быть сто двадцать восемь причин. Например, блохоактивность.

– Там что-то необычное… – прошептал Коровин. – Давно я не чувствовал…

– Ну так пойдем, посмотрим. – Я зашагал через лебеду к амбару. – Хуже не будет! Может, там бесплатную еду раздают…

– Это вряд ли. – Коровин стал продираться за мной. – С бесплатной едой у нас напряги…

Мы шагали, наверное, минут двадцать, но амбар не стал ближе, видимо, изначально я не совсем правильно оценил расстояние, до амбара было гораздо дальше. Полуденный воздух искажает расстояние. Мы шагали еще минут двадцать. С таким же успехом.

– Чертова лебеда! – Я попытался выдернуть из земли ближайший стебель, но только поранил руки. – Скрадывает расстояние. Надо шагать быстрее!

Мы пошагали быстрее и заблудились в лебеде, а когда вышли на более-менее высокое место, то обнаружили, что пролетели мимо и теперь амбар находится не впереди, а позади.

Мы развернулись и снова устремились к цели с упорством знатных землепроходцев.

И снова прошли мимо.

В итоге, потратив на попытки приблизиться к амбару почти полтора часа, мы остановились.

– Что это, Коровин? – спросил я. – Что за дела?

Коровин напыжился.

– Это наглядный урок нам, – сказал он. – Что реальное расстоя…

– Коровин, не изображай Алису в Зазеркалье. – Я уже изрядно разозлился и чуть было не отступил от реализуемого сценария. – Как нам добраться до этого сарая?

– Должна быть карта. Если карты нет…

– Короче, пошли отсюда. – Я развернулся в обратную сторону.

– Есть один способ. – Коровин поймал меня за плечо. – Есть.

Коровин стал осматривать окружавшую нас лебеду. Он перебирал стебли, выбраковывал, выбраковывал, потом все-таки обнаружил то, что ему нужно.

– Вот, – сказал он, выдернув один стебель из земли. – Погляди.

Коровин протянул мне лебедину.

– И чего?

Лебедина как лебедина, ничего выдающегося. Хотя… Прямо посреди стебля растение оказалось завязано узлом.

– Это полуденница завязала, – сказал Коровин.

– Полуденница?

– Полуденная ведьма. В каждом поле есть своя ведьма. Ржаница, пшеничница, гречишница, а полуденница – самая главная, самая страшная. Как в каждом омуте свой водяной, так и в поле своя ведьма. В полдень полуденница выходит осматривать владения, а если кого в поле встретит спящего, крышка тому. Смертушка лютая, а потом говорят – солнечный поцелуй. Стебли это она завязывает, выбирает особые – она из них себе гнездо будет вить. С помощью таких стеблей можно искать воду. Дороги тоже можно искать… Я же говорил, что это не простой амбар! Что это амбар необычный, прямой дороги к нему нет, заклятие наложено…

Коровин принялся изгибать стебель лебеды, пытаясь состроить из него что-то вроде лозоходской рогатки. Рогатка не получалась, Коровин мял стебель, пытаясь выгнуть из него надлежащую фигуру, и ругался на незнакомом мне, кажется финском, языке. Коккола-шмоккола, утсиски-шмутсиски, сплошная, короче, линия Маннергейма.

Неожиданно потемнело – я задрал голову и обнаружил, что над нами медленно проплывает небольшой, похожий на чахоточный огурец дирижабль.

– Смотри, – я указал пальцем. – Цеппелин.

Коровин оторвался от стебля и посмотрел вверх.

– Не знал, что здесь такие летают… – сказал он. – Как я отстал, однако, от жизни…

Я же подумал о другом. О том, как удобно на самом деле путешествовать на дирижабле. Дирижаблить, так сказать. Или дирижабить. За дирижаблем будущее – сейчас во всех странах дирижаблестроение возрождают.

– Это же Энлиль! – неожиданно восхитился Коровин. – Энлиль!

– Бог ветра, что ли? – спросил я.

– Какой еще бог ветра?!

– Энлиль – бог ветра в шумерской мифологии, – сказал я. – Там еще Шамаш есть – за справедливость отвечает…

– А, теперь понятно… – покачал головой Коровин. – Вообще-то он Энлиль Сироткин.

– Как?

– Энлиль Васильевич Сироткин, гражданин Российской Федерации.

– Удружили родители с именем, – сказал я. – Похоже на современную книжку. Во всех современных книжках родители называют детей как-то по-дебильному. Пирамидонец, Тиамат опять же, Кремний… Прикинь, в детский сад приводят Тиамат Валерьевну…

Коровин согласился:

– Да, да, оригинально, конечно, тут много смешных имен… Но с Сироткиным по другому, родаки у Энлиля действительно стуканутые были, закончили Институт стран Востока и Азии и пятнадцать лет работали в Багдаде…

– Атомную бомбу Саддаму строили?

– Вавилон раскапывали. Сам Энлиль, кстати, там родился, в Багдаде. Наверное, потому его так и назвали…