Эдуард Веркин - Пчелиный волк

– Бейте! – послышался голос Энлиля. – Мочите!

Пошел электрический треск, молнии наполнили амбар, я услышал, как кричат Коровин и еще несколько незнакомых мне эльфов. В плечо воткнулась стрела. Больно и неприятно.

– Не стрелять! – заорал Энлиль. – Солома загорится! Бейте так!

Молнии погасли, в темноте же драка приняла неконтролируемый характер. Эльфы всех мастей и полов, забыв про Коровина, с большим удовольствием лупили друг друга. Кусались, царапались, щипались и лягались. Что-то гремело и лязгало, даже, кажется, взрывалось. Иногда среди вспышек молнии я видел Энлиля Сироткина. Сироткин был вооружен котлом – тем самым, от которого понес урон в виде шишки. Энлиль наносил короткие разящие удары, на лице же у предводителя эльфов было совсем не эльфийское по своей хищности выражение.

Вот тебе и бог ветра.

Коровина видно не было, но за него я особо не волновался – шансов улизнуть в такой суматохе у него было достаточно. Поэтому я решил подождать Коровина снаружи и стал медленно пятиться к выходу.

Сделал три шага – и тут же кто-то набросился на меня со спины. Я треснул придурка затылком в нос. Вражеский нос приятно хрустнул, и меня тут же отпустили. Я пнул еще кого-то, дернул за волосы, выбил чей-то эльфийский зуб, боднул в эльфийскую челюсть, меня треснули по спине чем-то очень похожим на эльфийскую пряжку.

После чего я вылетел на воздух. И тут же пополз в рожь, вернее, в лебеду. Отполз немножко и стал наблюдать.

Крыша амбара все-таки вспыхнула и загорелась вся сразу, большим веселым костром. Эльфы завыли и рванули к выходу. Выломали ворота и вывалились на улицу. Куча помятых волосатых придурков с фингалами и расцарапанными рожами.

Остроухие эльфийки выглядели не лучше. Броня встопорщена, лица раскраснелись и тонкие белила потекли слезами, луки поломаны, косички торчком. Веселые девчонки, живые, мне понравились.

Вся эта орава выскочила из амбара и швыранулась врассыпную. Часть к противоположной стороне амбара, откуда немедленно в небо взлетело несколько пердолетов и даже один махолет с велосипедным приводом. Затем мимо меня проскакал десяток эльфов на конях и штук двенадцать на тачанке, запряженной почему-то верблюдом, которого я как-то раньше не заметил.

Остроухие снова затрубили в рожки, и из лебеды им ответили, на этот раз уже ближе. Эльфийки одурело погрузились в заросли и исчезли.

Предпоследним из амбара выволокся прикованный к гире Гельминт Лидский. Он передвигался как бурлак с картины Репина, впрягшись в свое отягощение и наклонившись вперед. Довольно быстро, кстати, передвигался. Гельминт огляделся и, не сказав последнего «прости», утонул в лебеде.

Последним же, как и полагается вождю, учителю и штандартенфюреру, амбар покинул Энлиль. Энлиль хромал, пурпурная хламида его была разодрана вдоль, лицо расцарапано и покрыто боевой грязью. Былой решимости у Энлиля на лице не наблюдалось. Он потерянно огляделся в поисках лестницы, ведущей на его дирижабль.

И я мгновенно понял, что надо делать. Я выскочил из лебеды и быстрым шагом направился к Энлилю.

– Ты кто? – спросил Энлиль, когда я приблизился на расстояние удара.

– Франциск, – ответил я.

– Какой еще Франциск? – не понял Энлиль. – Из Повезло?

– Ассизский, – сказал я. – Для друзей просто Асси. Песню слышал? По лесу шагал Франциск, собирал цветочки? «Анаболик Бомберс»?

И легонько ударил Энлиля в солнечное сплетение. Легкий супертолчок, безвредно, но очень больно. Этот гад пинался коленом, почему мне нельзя?

Энлиль Сироткин скрючился и свалился на землю. Я оттащил его подальше – так, на всякий случай, чтобы не сгорел. Потом, при случае, допрошу.

Вернулся к амбару. Помещение было заполнено дымом. В дыму носилось огромное количество мелких красных искр от сгоревшей соломы, воздуха почти не было. Опасно. Опасно вот почему. Отравление дымом и угарным газом наступает не постепенно, а сразу. Вот чувак бегает-прыгает, спасая из огня фарфоровых слоников любимой тети, а вот он валяется на полу, наблюдая, как огонь потихоньку поджаривает ему нижние конечности. Так что надо действовать быстро.

– Коровин? Ты где?

Молчание. Я попробовал задержать дыхание и шагнул во мглу. Но тут же запнулся. Вгляделся. Под ногами в полной бессознательности валялась Ариэлль. Подружки забыли вытащить свою начальницу. Девчонки, что с них возьмешь…

Я наклонился и мощным рывком забросил Косолапову на плечо. Интересно, откуда ее Энлиль знает? В Багдаде, что ли, вместе отдыхали? А вообще-то докатился. Спасаю красоток из горящего амбара. Чего там, всегда приятно спасти девчонку, пусть даже такую дуру. К тому же даже во всей своей броне Ариэлль, Аня Косолапова, весила немного. Спасать одно удовольствие. Может, агентство открыть? «Спасаю красавиц оптом и в розницу»…

Я вытащил воительницу на воздух, бережно сгрузил в лебеду. Подумал, что неплохо бы мне получить орден «За отвагу на пожаре». Но разве дадут?

Пожалел себя, пожалел. Бедный Капитан Никто. Вернулся в амбар.

– Коровин! – крикнул я. – Ты где?

Коровин, зараза, не отозвался. Тогда я попробовал по-другому:

– Доминикус! Кошечка! Ты где, Доминикус?!

– Мама, – раздалось откуда-то сбоку. – Мама.

Я упал на пол и пополз на этот страстный кошачий призыв.

Коровин обнаружился у стены. Побит, растоптан, бессознателен. Верный Доминикус сидел рядом. Он пострадал гораздо больше своего хозяина – в пылу сражения бедолаге отрубили хвост.

Я схватил Коровина за шиворот и поволок к выходу.

– Извини… – хрипел Коровин. – Не удержался… Думал, до конца дотерплю… А когда этих гадов увидел… Сердце не выдержало… Скоты… Сволочи…

Коровин кашлял и брызгал слюной, будто прямо здесь решил лыжи сбросить. Но на свежем воздухе эльф-диссидент очухался.

– Сволочи, – повторил он. – Отребье эльфийское, в пруд бы бросились, скоморохи, и те и другие…

– Вставай, Коровин, – сказал я. – Пора сматываться.

– Куда сматываться?

– Туда, – я указал пальцем в небо.

Коровин с трудом поднялся на ноги. И тут же увидел Энлиля.

– Сдох? – спросил он с разочарованием.

– Без сознания.

– Отлично! Сейчас я поговорю с ним как мужчина с му… с мужчиной…

– У нас нет времени, Коровин. Надо отваливать.

– Куда спешить?