Кир Булычев - Война с лилипутами

– И больше спросить было не у кого?

– Мы жили в большом доме, где была одна комната. В этой комнате стояло сто кроватей. Мы все там были одинаковыми – никто из нас не знал своих родителей. И мы были уверены, что родились в этой самой комнате. Там у нас был уголок для самых маленьких. Иногда утром мы просыпались, а на свободной кровати лежит новенький малыш. Мы думали, что он появился, пока мы спали.

– Странно, – сказал Пашка. – В наши дни в цивилизованном обществе этого не бывает.

– А кто тебе сказал, что она жила в цивилизованном обществе? – спросил Аркаша.

– Погодите, мальчики, – сказала Алиса. – Не мешайте Заури рассказывать. Ведь интересно!

– Я не знаю, что рассказывать. Я же другой жизни не знала, для меня это все было обыкновенно…

– Тогда рассказывай по порядку. Какой был у тебя день. Кто вас кормил, кто вас будил, как вы ели, что делали потом, – сказала бабушка.

– Будили нас колоколом, – сказала Заури. – Колокол начал бить – скорей вскакивай. И беги мыться. Потому что умывальников мало, а умыться надо всем. Не успел первым к умывальнику, можешь остаться без завтрака. Утренний суп и кашу принесут, а потом унесут. Кто опоздал, тот голодный.

– Я бы лучше не мылся, – сказал Пашка.

– А госпожа Чистоль придет! Она у всех руки проверяет и ногти. У кого грязные – десять плетей, не хочешь? Настоящие плетки, не игрушечные.

– Что? Вас били? – возмутился Пашка. – Детей били?

– И правильно делали, – сказала рабыня. – Если нас не бить, мы распустимся, вообще ничего делать не будем. Я это знаю. Человек только из-под палки и работает.

– А ты здесь яблоками жонглировала, – спросила Алиса, – тоже из-под палки?

– Если не тренироваться, – рассудительно ответила девушка, – то разучишься. А разучишься, никому не будешь нужна. Вот тебя и отправят в подземелье горную пряжу чесать. Там ты от кашля и помрешь. Там все помирают.

– Темная сила! – сказал Пашка. – Откуда только тебя привезли!

– Погоди, Пашка, не мешай человеку, – остановила его Алиса.

– Я могу и не рассказывать, – заявила девушка. – Чего я буду рассказывать, все равно твой Паша не верит.

– Рассказывай, – смилостивился Пашка. – Только коротко и правдиво.

– А я по-другому и не умею.

Девушка хлопнула себя по щеке – убила комара. Потянулась, зевнула, прикрыв рот ладошкой – видно, хотела спать, но не могла признаться в этом, потому что остальным было интересно слушать ее рассказ.

– Потом нас всех, – продолжала 3аури, – и сытых и голодных, гнали на работу. До обеда. Кого в поле, кого в мастерские – каждому работа найдется, даже самому немощному, даже самому маленькому.

– А какая работа?

– Обыкновенная. Тростник резать, грядки перекапывать, вредителей с листьев собирать, мешки с удобрениями носить – мало ли работы в поле?

– И за вами взрослые смотрели?

– Не дети же! – Заури даже рассмеялась. – Потом, как пообедали, кто обратно на работу, а кто в школу. Я в школу ходила, я умная, потому и живая, а которые глупые и в школу не ходили, они обязательно помирали – от усталости. А я в школу ходила, вот теперь считать умею и немного читаю.

– Значит, ты в школе училась читать и писать?

– Я в школе много чему училась, – сказала девушка. – В школе человека на все пробуют – вдруг в нем выгодная способность отыщется, и тогда его можно будет дорого продать. Нас и считать учили, и рисовать, и бегать, и прыгать – все пробовали.

– А ты хотела отличиться? – спросила бабушка.

– Конечно. Я хотела, чтобы меня продали.

– Зачем? – удивился Пашка. – Ведь это унизительно!

– А ты хотел, чтобы я на всю жизнь осталась на сиенде, чтобы каждый день до самой смерти гнула спину над грядками и рассадой? Чтобы меня бил кнутом надсмотрщик? У нас, у рабов, одна надежда – чтобы тебя выгодно продали. На другую планету. А я мечтала еще, что попаду в другой мир, что стану сама богатая и куплю билет на звездный корабль, буду на нем летать от планеты к планете и буду искать моих папу и маму. Они, наверное, и не знают, что я живая. Они, наверное, думают, что я давно уже умерла… – И Заури снова зарыдала.

Все ждали, пока она успокоится. «И это странно, – подумала Алиса. – Такого быть не может! Сидит на веранде Аркашиной дачи девушка, очень красивая, худенькая, черноволосая, и плачет, потому что она – рабыня и даже не знает, есть ли у нее родители».

– А как получилось, что ты стала жонглировать? – спросила бабушка Лукреция.

– Очень просто, – сказала Заури. – Мы проходили спортивные испытания. Прыгали, бегали, подтягивались, кидали разные предметы. Господин наставник развития тела приказал мне гнуться и прыгать. А потом дал шарики кидать. И потом говорит: «Очень интересно, в этой паршивке что-то есть». Он доложил моей комнатной госпоже, а комнатная госпожа самому Панченге Мулити, господину хозяину сиенды.

– А потом?

– Давайте перенесем разговор на завтра, – предложила симферопольская бабушка. – Уже совсем поздно, а у нас был такой длинный и трудный день.

– Нет, бабушка, пожалуйста! – взмолилась Алиса. – Еще совсем немножко осталось. А завтра некогда будет.

Бабушка развела руками.

– Давай рассказывай! – велел Пашка рабыне.

– Мне сразу лучше стало жить, – продолжала девушка. Она даже закрыла глаза, так ей приятно было вспоминать те дни, что последовали за открытием ее таланта. – Меня стали кормить лучше других. Мне мясо стали давать и сахар, представляете?

– Представляю, – сказал Пашка.

– От сахара только вред один, – вставил Аркаша. – Многие врачи советуют не есть сахара.

– Плохие врачи, – сказала Заури. – Вы их не слушайте.

– Значит, тебя отделили от остальных детей? – спросила бабушка.

– Да. Так всегда делают. Если видят, что рабыня выгодная, что ее можно будет хорошо продать, ее обязательно отделяют.

– А куда можно человека продать? – спросил Аркаша.

– У нас на планете много желающих. И даже с других планет на сиенду приезжали. Мало ли кому люди нужны.

– Сумасшедший дом, – сказал Пашка. – Сколько живу, столько удивляюсь и возмущаюсь. Человечество уже освоило половину Вселенной, наука ушла так далеко, что не видит собственного хвоста. А где-то в уголках таятся дикие нравы, рабские планеты и какие-то страшные разбойники. Нет, я решил твердо – иду в Патрульное училище! Буду патрульным разведчиком! Посвящу жизнь борьбе со всякими подонками и мучителями.

– А пока лучше кончи школу, – сказала Алиса. – Светлана очень тобой недовольна. И знаешь почему?

– И знать не хочу. В конце концов, не все ли равно, где ставить запятые. Я их совсем скоро отменю – и людям удобнее, и учителям.

– Кто же тебя учил, девочка? – спросила симферопольская бабушка у рабыни.

– Сначала наставник с нашей сиенды, а потом господин Панченга Мулити призвал из города наставника Трибуци. Он меня учил. И еще меня стали учить космолингве.