Росс Уэлфорд - Что не стоит делать невидимке [litres]

Ищу видео во вложениях электронной почты. Пусто.

Теперь ноутбук. Это Эппл Мак, значит, мне нужен Аймуви. Там ничего: значит, клип смонтировали не здесь.

Электронная почта: вот оно! Отправлено два дня назад. Щёлк, нету.

Айтюнс: вот оно снова, сохранено из электронной почты. Щёлк, нету.

Так, так, где ещё оно может быть?

Может ли копия сохраниться в видеоплеере? Я не знаю, но на всякий случай открываю его: ничего. Хорошо.

Дальше я запускаю поиск по всему ноутбуку. Ничего. Ещё лучше.

Наконец, очистить «Корзину».

Я слышу шаги на лестнице и голос Джарроу:

– Спокойной, Джес! Спокойной, папуля! – Её голос звучит иначе, чем обычно: мягче, и ньюкаслский говор не такой отчётливый.

(«Папуля»? Джарроу Найт не производит впечатление девочки, называющей отца «папуля». Для Джарроу было бы нормально звать его «пап», может, даже «па», но «папуля»?)

«Ох, Джарроу, – думаю я. – Почему ты именно сегодня решила лечь пораньше?»

Как очистить «Корзину»? Я лихорадочно тычу на кнопки, и индикатор выполнения сообщает мне, что нужно удалить уйму мусора, и это занимает целую вечность, и скажу вам вот что: я вообще понятия не имею , как Джарроу Найт не заметила, что её ноутбук магическим образом закрылся, когда она вернулась в комнату, или, если уж на то пошло, как она не услышала моё беспокойное пыхтение…

Но у меня получилось.

Ну… частично, по крайней мере.

Остаётся ещё Джесмонд. Потом мне надо будет проверить семейный компьютер, если он вообще есть. И разобраться с огромной дурно воспитанной собакой.

Ох, блин.

Теперь я снова внизу, в белом коридоре, и единственная открытая дверь ведёт в огромную кухню-столовую, выполненную в той же бесцветной палитре – бледно-серые и песочные оттенки. Она имеет форму буквы Г, и оттуда в гостиную ведут двойные двери. Свет выключен, кроме лампы над плитой, придающей всему помещению желтоватое свечение.

В углу комнаты, на кухонном столе, заваленном бумагами и всяким хламом, стоит большой монитор: семейный компьютер.

Я на цыпочках крадусь по кухне, когда вдруг слышу собачье рычание, и через секунду псина вырывается через двойные двери и несётся прямо на меня, капая слюной из пасти.

– Мэгги! Мэгги! Ох, да господи боже, ну что за собака! – Это голос Томми Найта, но он не кажется разозлённым. Скорее нетерпеливым и позабавленным, я бы сказала.

Меня парализует страх, когда Мэгги резко тормозит на белом кухонном кафеле, обнюхивая мои ноги и скалясь, злая и озадаченная.

– Что с тобой такое, а?

Теперь, когда Томми Найт не прикрывается входной дверью, мне удаётся рассмотреть его получше. Он высокий и слегка сутулится, а джинсы натянул повыше, как какой-то старикан, хотя он примерно обычного отцовского возраста. Его клетчатая рубашка заправлена в джинсы, а возле глаз собрались морщинки, будто он полуулыбается какой-то лишь ему понятной шутке. Я думала, папа близнецов будет в два раза жутче их самих, но это не так. На деле только его блондинистые волосы дают понять, что они родственники.

Он направляется прямо ко мне, и я пячусь. Мэгги не отстаёт, принюхиваясь к полу. Я уверена, что псина напала бы, если бы видела меня, но она продолжает осматриваться, совершенно ошарашенная, что запах, который она явно чует, не имеет источника.

– Ну-ка, давай – гулять! – бормочет Томми Найт, минуя меня и открывая стеклянную дверь в сад за домом, но собака не двигается с места, издавая угрожающее утробное рычание.

– Ну хватит. Прекращай, глупышка!

Томми берёт собаку за ошейник и уводит её, мягко выпихивая в сад и крепко закрывая дверь. Собака стоит и скулит, глядя на стеклянную преграду, а Томми отворачивается, позабавленно качая головой.

К моему ужасу, из меня в беззвучной отрыжке выходит ещё немножко внутреннего газа.

Томми принюхивается, потом смотрит через стеклянную панель на Мэгги.

– Ах ты зловонная зверюга, – с улыбкой бормочет он. Потом говорит громче: – Джесмонд! Чем ты кормил Мэгги?

Он выдвигает стул перед компьютером и садится, шевеля мышкой, чтобы разбудить экран. Компьютер древний: типа, по-настоящему доисторический Мак. Я понимаю: это компьютер Томми, и только Томми . Совершенно исключено, что Джесмонд или Джарроу стали бы редактировать на нём видео, так что я спокойно могу вычеркнуть его из списка.

Томми заходит в электронную почту и начинает её просматривать – открывает имейлы, что-то пишет – судя по всему, он тут надолго.

Я осторожно отодвигаюсь. Я чутко прислушиваюсь к каждому звуку, который издаю, от дыхания до едва заметного шума, с которым мои ноги отлипают от кафеля, но Томми Найт ничего не замечает.

Из комнаты с телевизором доносится рингтон мобильного.

Я сую голову в дверь. Ноутбук Джесмонда стоит с ним рядом.

Потом происходит нечто, что переворачивает весь мой ужас с ног на голову.

– О, привет, мам… Нет, она ушла спать… Да просто сижу… Когда ты вернёшься? В полночь? Я уже лягу… ага… И я тебя люблю. Спокойной.

Этот разговор внезапно превращает Джесмонда Найта из пугающего типа в… ну, обычного тринадцатилетнего парня. «И я тебя люблю»? В разговоре с мамой? Я улыбаюсь. Мне уже не так страшно.

И более того, изменился даже его голос – прямо как у его сестры недавно. Грубоватый и резкий ньюкаслский акцент испарился, уступив место чему-то мягче. Произношение не то чтобы аристократическое, но очень близко к этому.

Добавить к этому Джарроу, зовущую своего отца «папулей», и я начинаю думать, что не я одна тут невидимка: у близнецов Найт явно есть стороны, которые тоже ото всех скрыты.

Однако я так и не продвинулась дальше. В итоге я целый час торчу в этой белой кухне, пока Томми Найт клацает по клавиатуре, а Джесмонд лежит на диване в гостиной, играет на телефоне, а потом щёлкает пультом.

В конце концов Джесмонд садится прямо, открывает свой ноутбук и быстро набирает пароль. Мне вроде как всё видно через его плечо, но его пальцы двигаются слишком быстро, и я не успеваю заметить, что он печатает.

Я так пристально всматриваюсь, что совершенно не замечаю, как его отец идёт в мою сторону. Для такого высокого человека он двигается удивительно бесшумно. Я едва успеваю отстраниться, когда он проходит через двойные двери, но его рука задевает мою.

Томми Найт останавливается. Он трогает своё предплечье в том месте, где мы соприкоснулись, и озирается, нахмурившись, но потом шагает дальше в гостиную и усаживается в чёрное кожаное кресло.

– Ты видел объявления о пропавших собаках, Джесмонд? – спрашивает Томми. – Весь сайт «Уитли Ньюс Гардиан» в них.

То, как он это произносит, заставляет меня прислушаться повнимательнее. Он пристально смотрит на Джесмонда, словно следя за его реакцией. Томми не просто так завёл этот разговор.