Джон Эспозито - Кошмарный Квартет [litres]

Питомцы умирают. Все без исключения.

Тем же утром семья Уиллы собралась, чтобы похоронить Пухлика во дворе. В паре шагов от маминых овощных грядок располагалось скромное кладбище с надгробиями для милых сердцу созданий, которые жили и ушли до Пухлика.

Картонную коробку с его останками положили в ямку, на тридцать сантиметров вглубь. В этой коробке всего полчаса назад лежали замороженные клубничные штрудели, пока Билли не доел последний из них. Папа Уиллы спросил, не хочет ли она сказать на прощание пару слов. Но та изо всех сил пыталась сдержать эмоции. Всё, что она смогла из себя выдавить, было:

– Я люблю тебя, Пухлик.

– М-м-м. Клубничка. При жизни он такого и не нюхал, – только и смог сказать в утешение маленький паршивец, которого она называла братом. Билли был младше её на два года. И хотя Уилла плохо помнила мир до его появления, она была глубоко убеждена, что те два года без него были самыми счастливыми в её жизни.

– Билли! – одёрнула его мама. – Прояви хоть немного уважения.

Отец просто покачал головой. Билли было бесполезно ругать.

И Билли не извинился. Это было не в его духе. Билли никогда и ни за что не извинялся. Ирония была в том, что сначала Пухлик был его питомцем. Билли вручили его на Рождество, перевязанного лентой.

Сначала он хорошо заботился о Пухлике – настолько хорошо, насколько мог, считала Уилла. Он даже дал свинке дурацкую кличку в честь её очевидных проблем с лишним весом. Но, как только пролетел январь, всё стало слишком очевидно. Билли не был способен ухаживать за питомцем. Он никогда не чистил клетку и крайне редко менял воду в поилке. И тогда Уилла из лучших побуждений забрала Пухлика себе. Он переехал в её комнату и с тех пор жил там. До сегодняшнего утра.

Теперь он жил в холодной коробке из-под штруделей.

Уилла хорошо знала, что будет дальше. Где-то через час отец спросит: «Хочешь, возьмём другого?», словно Пухлика можно было заменить так же просто, как упавший рожок мороженого.

После похорон Уилла убежала в свою комнату и рухнула на кровать. Ох, как бы она хотела сейчас уснуть навечно. Ну, или хотя бы до пятницы. В дверь деликатно постучали. Уилла приподняла голову. «Пожалуйста, – подумала она, – пусть это будет кто угодно, кроме Билли». А потом поняла, что это наверняка не он. Стук был слишком деликатным.

Вошла мама Уиллы, держа поднос с чаем и свежими абрикосовыми булочками. Пришло время поговорить. Время лекции про «питомцы едят, они какают и они умирают». Уилла могла бы пересказать эту речь наизусть, разбуди её посреди ночи. Откусив булочку, она предупредила:

– Я не хочу об этом говорить.

К её удивлению, мама тоже не хотела. Она принесла подарок.

– Давай запястье.

Уилла так и сделала, и мама надела на него новенький браслет с четырьмя брелоками в виде её умерших питомцев.

– Я только что слышала прогноз погоды, – мама сменила тему. – Вечер будет чудесным. Почему бы тебе не позвать подруг с ночёвкой? Папа поставит во дворе палатку.

Для Уиллы это показалось ужасной идеей. Слушать, как Кейла, Таниша и Кессиди болтают про парней и педикюр, пока Пухлик гниёт в земле, было последним, что она хотела бы делать. Если бы только разрешили пригласить Тима… Но мальчики на ночёвках были строго запрещены. К тому же на следующий день у Тима намечалась важная игра.

Но мама сдаваться не собиралась:

– Пожарите зефир. Расскажете пару историй о призраках. Все отлично проведут время.

Хмммм … Это звучало чуть лучше. Палатка во дворе всегда обещала ей жуткое веселье. Может, вечеринка с ночёвкой поможет ей отвлечься, хоть ненадолго. И Уилла обожала зефир. Хотя и не так сильно, как хорошие истории о призраках.

Было немного за полночь. Девочки сгрудились в центре палатки. Кессиди в эту ночь раздражала как никогда. Слишком много сахара в крови, или гормонов, или того и другого. Она допрашивала Уиллу, «свободен» ли Стив, на что Уилла ответила:

– Нам по двенадцать лет, мы все свободны.

Но непрекращающиеся сплетни хотя бы отвлекли внимание Уиллы от Пухлика… на время.

Не спеши раньше времени разочарованно глотать свой язык. Юная Уилла довольно скоро вспомнит о своём дорогом усопшем питомце. О, они все вспомнят.

Поднялся ветер, и очень скоро палатка начала ходить ходуном. Вот и верь теперь прогнозу погоды. Уилла вышла наружу покрепче вбить колышки. Таниша предложила заканчивать с весельем. Но её не послушали. Матушка-природа дала понять, что наступил самый подходящий момент для следующего этапа ночёвки. Финального этапа. А потом они смогут немного вздремнуть.

Возвратившись в палатку, Уилла приглушила свет лампы. Настроение было самым подходящим для ужасов.

– Кейла, покажи-ка Кесс и Танни, что ты сегодня принесла.

Уилла уже знала, что лежит в маленьком войлочном мешочке. Что-то новенькое, что обещало хороший повод немного посмеяться.

Кейла подняла мешочек, демонстрируя содержимое.

– Узрите… настоящая ведьмина кость!

Таниша сморщила носик.

– Ведьмина кость? Это что ещё такое?

Теперь всем стало любопытно.

Кейла запустила в мешочек два пальца.

– Цыганка сказала, что она обладает великой силой, – девочка, как могла, изобразила голос цыганки. – Но будь пгедельно остогожна, обгащаясь к мигу мёгтвых.

Остальные недоумённо посмотрели на неё и хором спросили:

– ЧТО?

Кейла вздохнула, потом повторила слова цыганки своим обычным голосом:

– Будь предельно осторожна, обращаясь к миру мёртвых.

– Ох.

Таниша покачала головой.

– Все эти люди – шарлатаны. Мой папа говорит, что экстрасенсов и других людей с суперспособностями не существует, иначе они были бы безумно богаты. Они бы знали нужные номера в лотереях за день до розыгрыша и выигрывали бы по миллиону долларов каждый раз. Та цыганка была богата?

Кессиди склонила голову:

– Не-а. Она работала на ярмарке.

– Я так и думала.

Ещё пара секунд – и подруги вернулись бы к обсуждению мальчиков. Уилле нужно было как-то удержать их внимание. Она подставила лампу под подбородок, отчего её лицо неестественно засветилось.

– Призракам деньги ни к чему. Им нужна только твоя душа!

И с жутким хохотом Уилла выключила лампу. Щёлк. Кромешная тьма.

Она ждала криков.

Но было тихо. Она подождала. Никакой реакции. Подруги даже не просили включить свет – хотя и подумывали об этом. Ветер жестоко трепал стенки палатки. Наконец Таниша сдалась:

– Свет, пожалуйста.

Уилла помедлила ещё пару секунд, затем лампа загорелась, и девочки увидели лицо, которое они не скоро забудут. Глаза Уиллы побелели, её волосы встали дыбом, и она пропела ведьминским голосом:

– Я до вас доберусь! Я до вас доберууууусь!