Джеральдин Маккорин - Где кончается мир [litres]

Никто из них не говорит о том, что случилось на Стаке. Команда птицеловов отправилась за гугой. На протяжении девяти месяцев их не могли забрать. Большинство выжили. Говорить о том, что им пришлось несладко, было бы абсурдно, учитывая, что происходило на Хирте, пока их не было. Так что они и не говорят. Да и в любом случае, мужчины с Сент-Килды – народ неразговорчивый. Но мне Куиллиам рассказал.

Большую часть он рассказал на вершине Конахайра, в день, когда я ступила на берег. Приплыви я на другой лодке – и мы могли бы разминуться. Но когда мы прибыли с Гарриса, дорогой мистер Гилмор ловко причалил лодку между камней, и тень от её мачты упала на фигуру Куиллиама Маккиннона, ждавшего на берегу с узелком пожиток в руках и двумя собаками на поводках. На самом деле он так торопился взойти на борт, что немедленно швырнул узелок в лодку: и едва не попал мне в голову. В ином случае он меня бы и не заметил.

Но теперь, глядя на меня круглыми глазами, он сообщил мне ошеломительную новость: оказывается, я умерла. Я упорно отрицала это, как вы можете представить, но он очень настаивал.

Я действительно совсем не помнила, как прошлым летом покидала Хирту. Я была на полпути к смерти, когда к берегу причалила лодка Джейми Гилмора. Он бросил на берег почту и припасы, но, зная, что на Хирте бушует оспа, на борт он ничего не взял. Никаких товаров. Никаких пассажиров – сказал, что не может рисковать и привезти заразу на большую землю. Но кое-что он всё-таки взял. Меня.

Он приходится роднёй моей матери и, очевидно, пообещал, что вернёт меня домой целой и невредимой. Я воистину благодарна ему за то, что он взял на себя столько хлопот – и всё из-за меня.

Прежде чем он уплыл, больные родители птицеловов кое-как выползли из своих постелей и взмолились:

– Привези наших мальчиков! Они вон там! Совсем одни на Стаке! Привези их домой!

Они слишком ослабли, чтобы самим править деревенской лодкой, а лодочник – отец Калума, если я правильно помню – умер одним из первых.

Но Джейми Гилмор сказал нет, он не поплывёт на Стак. Не нужно его ненавидеть. Он сказал так не из эгоизма (хотя его обвиняли в этом). Он сказал так, потому что на Стаке мальчикам было безопаснее ; там им не грозила болезнь, от которой мужчины, женщины и дети Хирты мёрли словно летние мухи.

Когда мы приплыли на Гаррис, он изолировал не только меня (из страха, что я заражу его семью), но и самого себя тоже, на тот случай, если он подхватил от меня «чуму» по пути. Должно быть, он искал у себя симптомы всё то время, пока меня выхаживал. Можно было бы подумать, что я его родная дочь. Я благодарю Господа, что оспа обошла его стороной.

После самостоятельно возложенного на себя карантина он отправился к Владыке Килды и сообщил ему об оставленных на Стаке мальчиках. Владыка сказал да, да, он отправит своего наместника их забрать. Но, очевидно, у него нашлись дела поважнее. Или, может, Владыка полагал, что мальчики сами найдут дорогу домой – как заблудившиеся овцы. Ни разу не бывав в своих владениях лично, он не видел проблемы; на карте острова и Стаки кажутся такими близкими… По правде, овцы и те волновали его больше: овцы ведь ценные. Мальчишки же не стоят и пенни. А может, он просто забыл отправить помощь. К счастью, когда следующим летом пришла пора собирать налоги, он не забыл отправить за этим наместника.

Большинство людей умирает от оспы, но не все. Люди с Хирты оказались к ней не очень устойчивы, но я же не с Килды, так ведь? Я полностью выздоровела – только шрамы на лице остались. И могла вернуться. Вы можете задаться вопросом, зачем. Но я же должна была выяснить, правда? Я должна была узнать, кто выжил, а кто умер от оспы, и уцелели ли дорогие мальчики, которых я учила грамоте, на Стаке. Неизвестность убила бы меня, хоть болезнь и не смогла.

Вверх-вниз, вверх-вниз: нос лодки покачивался вверх-вниз на каждой набегающей волне. Стоящий за мной мужчина нетерпеливо спросил меня:

– Ты сходишь, милочка? Тут за тобой вообще-то люди ждут.

На лодке приплыли первые переселенцы, отправленные Владыкой, чтобы вновь заселить остров: должники, бедняки; разругавшиеся с роднёй; сыновья фермеров, которым не досталось наследства, желающие возделывать свой клочок земли… Некоторые люди готовы отправиться куда угодно – была бы крыша над головой. Так что я сошла на берег, слегка столкнувшись с Куиллом, лишь тогда, кажется, убедившимся, что я из плоти и крови.

Остров был жутко заброшенным, но его красота осталась такой, какой я помнила. Тишина. Проплывающие мимо облака, цепляющиеся за пики Конахайра и Ойсевала. Буревестники пели свои странные подземные песни, а кладбище было полно примул и диких ирисов. Плохонькие домики. Полупустые амбары. Клянусь, здесь могла жить тысяча поколений, но единственными их богатствами были бы поэзия, музыка и птицы. И возможно, лишь возможно, дар ясновидения. Я спросила Куилла, что заставило бы его захотеть покинуть такое место, а он спросил:

– Что заставило бы меня остаться?

– Но теперь вы, мальчишки, Лорды Островов! Кто ещё знает Сент-Килду так же хорошо, как вы? Вы столько всего мне рассказали! Тайны! Истории! Без вас – что? Королевы Амазонок никогда не существовало? И Фернока Мора? И тех испанских моряков в их бедной разбившейся лодке? И Скалы Поцелуев? Кто же их припомнит, кроме истинных жителей Килды? Без тех, кто об этом знает, всё это сгинет. Хирта насквозь пропитана историями. Но без вас, без тех, кто не умер, о них никто никогда не узнает! – Тут, помню, я достала из кармана книгу, стала ею размахивать и случайно ударила его по щеке, и мне стало стыдно, потому что его кожа была вся в болячках и шрамах, совсем как моя. Но мой язык было не остановить… – Вы Хранители Старины!..

Тогда-то – Боже мой! – он посмотрел на меня так, будто я обозвала его Дьяволом в твиде.

– Как я могу быть Хранителем хоть чего-то? Я бы и камня не смог сохранить в банке! – Он прокричал это, и собаки напугались, вырвали поводки из его рук и убежали, так что нам пришлось гнаться за ними чуть не до самого Руйвала.

Так что, да простит меня Господь, я сказала ему:

– Ты не сможешь уплыть. Мистер Гилмор собак на борт не возьмёт. Правило у него такое. Не знаю почему, но собак он ни за что не берёт. Ненавидит их. – Не знаю, что заставило меня такое сказать. От этого Куилл посмотрел на меня своим особым взглядом и наклонился вперёд, как (я позже заметила) делали все спасённые мальчишки. В точности так же наклонялся и Стак Воина, словно выныривая из моря, чтобы поглубже вдохнуть.

– Но я должен! Я обещал Дейви, что пригляжу за собаками! – сказал Куилл. И пошёл прочь, будто ушёл бы от самого себя, если бы мог. И я пошла за ним, хоть мне и приходилось приподнимать подол юбки и бежать, чтобы за ним поспеть.