Джеральдин Маккорин - Где кончается мир [litres]

Тогда-то он и начал рассказывать свою историю. Думаю, это был первый раз, когда он заговорил об этом, и большую её часть он потом никогда не пересказывал. Мы дошли до Муллах-Сгара и спустились по Грейт-Глен к заливу Глен, а потом снова взошли на Муллах-Мор, не переставая разговаривать. Он начал с Короля Олуши и закончил недавней неожиданной женитьбой своего друга Мурдо на девушке Джон. К своему стыду, мне не очень хотелось слушать о свадьбах: мой собственный милый на большой земле передумал жениться на мне, увидев, что оспа сотворила с моим лицом. Вернувшись на Килду, я хотела расставить для себя всё по местам. Мне нужно было напоминание, что есть ещё в мире хорошие люди.

– Свадьба есть свадьба, – говорил Куилл, – но главное на свадьбе – это хороший дудочник, а Калум играл на отцовских дудках, и очень хорошо – разве что чуточку печально для танцев. У нас есть тут такое присловье: когда мир кончится, останутся только музыка и любовь.

Выяснилось, есть ещё кое-что, что они говорят на свадьбах, вдобавок к свадебным клятвам. Куилл мне сказал. Он крепко держал мою руку, пока говорил, будто убеждая, что у мужчин с Килды и правда есть души. Оказалось, хоть они и напоминают птиц, летать они не могут. А почему? Исключительно из-за веса душ, которые им приходится с собой таскать.

– Ты моё дыхание и трепет крыльев моего сердца, поднимающих его высоко-высоко. Твоя рука не даёт мне упасть. Ради тебя я был рождён и ради тебя буду жить, пока Смерть не заберёт меня или пока не закончится мир.

Я признала, что это мило, хотя какая-то часть меня и не понимала, зачем он мне это говорит, глядя на меня печальными глазами.

Видите ли, он не рассказал мне тех частей истории, которые касались меня – не рассказал до самой нашей свадьбы, много позже. Он по-прежнему роняет их передо мной время от времени, как сорока роняет блестящие штучки перед своей парой, наблюдая краем глаза, не обиделась ли я.

Ничто в Куилле не может меня обидеть.

Где это я? Ах да. На вершине Конахайра, наблюдаю, как лодка Джейми Гилмора готовится отплывать – маленькая точка у берега.

– Значит, ты остаёшься? – догадался он, поскольку я была здесь, наверху, а лодка – там, внизу.

– Пока мистер Гилмор снова не приплывёт, да… Но ты собирался уплывать.

– Но я же не могу, а? Только без собак.

– Я соврала про собак.

Он долго-долго смотрел на меня, поначалу разозлённо, а потом – просто озадаченно: зачем бы мне так делать? Очевидно, никто на этом идеальном островке не склонен ко лжи.

– Так что, ты собираешься уплывать, Куиллиам?

– Теперь уже поздно. Может, когда мистер Гилмор снова приплывёт… Ох!

Думаю, нас осенило в одно и то же мгновение.

– …вещи!

Мы тут же пустились бежать, но нам никак было не перехватить лодку, прежде чем она уплывёт. Собаки неслись впереди нас, но к тому времени, как мы домчались до Виллидж-Бэй, лодка, отправляющаяся на Гаррис, превратилась в крошечную пушинку в далёком океане. Волны здесь хозяева: перечить им и пытаться нечего.

К счастью, кто-то сбросил узелок с Куилловыми пожитками обратно на берег. Он лежал среди камней, одежда виднелась сквозь дыры мешковины.

Узелок с одеждой – скромное имущество, но некоторые владеют и того меньшим.

И самое важное в жизни не сложишь в мешок.

И как бы то ни было, наша жизнь ещё далеко не окончена.

Сент-Килда – скопление островов и морских Стаков – наиболее отдалённое из Британских островов. Хирта – пригодный для жилья главный остров. Все названия этих мест сложные, их правописание жуткое, и если море считает, что тебе туда не попасть – тебе туда не попасть.

То, о чём вы прочли, произошло на самом деле… и в то же время нет. Художественная литература пластична: она обволакивает правдивые факты и придаёт им нужную для создания Истории форму. Правда состоит в том, что команда из восьми (не девяти) мальчиков и трёх мужчин отправилась на Стак-ан-Армин, также известный как Стак Воина, с Хирты и провела там, отрезанная от всего мира, девять месяцев.

Они все выжили – в это почти невозможно поверить, но это так. Только ужасно тяжёлый быт, который они вели до этого, мог подготовить их к выживанию в таких условиях.

Вот только о чём они думали и что делали кануло в Лету. Не осталось никаких записей – только о том, что Хирта была «заново заселена» после эпидемии новыми семьями из других мест. Когда я впервые услышала об этом, мою голову наводнили вопросы: как им удалось выжить на Стаке? Что, по их мнению, произошло дома? Что давало им силы? Какие шрамы оставили им эти девять месяцев? И всё же никто не догадался спросить их об этом тогда. Они были просто «птицеловами», работающими на далёкого Владыку, никогда не бывавшего на отдалённых островах, которыми он владел. До тех пор, пока он получал птичье мясо, масло и перья, Сент-Килда выполняла своё предназначение.

Самую горькую неправду своей истории я оставила напоследок. Когда птицеловы наконец вернулись на Хирту со Стака, они обнаружили там не горстку выживших, а всего лишь одного человека.

Двумя веками позднее, в 1930, с Хирты эвакуировали тридцать шесть последних её обитателей по их собственной просьбе. Многие из них (люди с острова, где не растёт деревьев) получили работу в лесном хозяйстве! Последняя из выживших эвакуированных, Рейчел Гиллис, умерла совсем недавно, в возрасте девяноста трёх лет.

И теперь Хирта стоит посреди беспокойных морей и непогоды, самое уединённое место в мире. Окружённая мрачными Стаками, она по-прежнему сохраняет свою изумительную красоту, древние, таинственные руины, домики без крыш… и несомненные отпечатки любви, зацепившиеся, подобно овечьей шерсти, за каменные стены. Говорят, «Когда мир кончится, останутся только музыка и любовь». Но хоть здесь то и дело появляются гости, постоянных обитателей на Хирте не осталось и песен больше не слышно – лишь подземное бормотание тупиков, блеяние овец да крики морских птиц над головой.

БЕСКРЫЛАЯ ГАГАРКА

Почти метр высотой, неуклюжие и беззащитные на земле, но проворные в воде, некогда бескрылые гагарки огромными колониями населяли скалистые острова. Люди охотились на них, и последняя в мире особь была истреблена в 1844 году.