Алла Озорнина - Призраки из прошлого и другие ужасные истории [litres]

Я понял, что меня ждет такая же участь, и бросился обратно в штольню – куда там, меня тут же настиг уголовник по кличке Угол, силой притащил к выходу и подвел к стойке. Я уже простился со всеми: и с тобой, Любушка, и с маменькой, и с отцом, и с братом с сестрой, как вдруг…

Маньчжурия, июнь, 1917

Милая Любушка!

Целых два дня ушло на то, чтобы прийти в себя от мучительных воспоминаний, но я все же решил продолжить.

– Эй, вы че? – закричал уголовник по кличке Бурый. – Мы его оставим, а сами куды? Кто знает, как пройти через Лысую сопку и не встретиться с хунхузами?

– Да чего знать-то? – послышалось со всех сторон. – Вот она, сопка! Перевалишь через нее – и ты, считай, в Маньчжурке!

– А тайга? Она коварная! В ней легко заблудиться!

– А ты-то откель знаешь?

– Знаю. Было такое, еле потом к людям вышел.

И Угол вдруг его поддержал:

– А ведь и правда, заблудиться – раз плюнуть. Лучше взять с собой ЭТОГО (это он про меня), чем рыскать по тайге, пока нас не поймают. – И тут же ко мне с вопросом: – Дорогу к Лысой сопке знаешь?

Дорогу я знал лишь приблизительно, по рассказам местных, но все-таки согласно кивнул. А что еще оставалось делать?

И тут же увидел, что на меня смотрят шесть пар глаз. Смотрят жадно, завистливо и с надеждой. Но… что я мог сделать?

– С нами до Маньчжурки пойдешь, понял? – сказал Рябой. – А там решим, куды тебя деть! Ну, вперед!

Я погасил фонарь, оставил его у выхода и вышел вслед за уголовниками. Они с улюлюканьем и гиканьем начали подтаскивать каменья ко входу в шахту. Ух и сильнющие!

Мне было страшно…

Милая Любушка!

Я еще в Маньчжурии, к счастью, средств у меня более чем достаточно, чтобы не просто жить, а жить безбедно.

Не буду подробно рассказывать, как мы пробирались по тайге. Шли, наверное, часов пять, а то и больше.

Вот уже вечер, а мы так и не приблизились к сопке. Я понял, что мы заблудились и что я уже не жилец.

Но пока уголовникам было не до меня. Они все еще были опьянены свободой.

Вдруг Угол сказал:

– Видите? Похоже, там, вдалеке, костер. Давай, Кривой, сбегай потихоньку, посмотри, че там? Только тихо, не спугни!

– Чего ты? Козе понятно!

И скрылся в темноте.

Я присмотрелся: довольно далеко от той поляны, на которой мы остановились, чуть заметно виднелись всполохи огня.

Вскоре вернулся Кривой.

– Мужики какие-то дрыхнут. Может, купцы, что едут с той стороны сопки.

Я-то понял, это не купцы вовсе, а хунхузы, но, разумеется, промолчал. А возвращались те, наверное, с золотого прииска, что находится в десяти километрах от Благодатного.

Так оно и оказалось. Уголовники думали, что застанут «купцов» врасплох, а вышло наоборот. Бандиты проснулись, выхватили сабли и начали рубить нападающих. Те даже не смогли воспользоваться винтовками, которые отняли у стражников. В кровавой драке уголовникам стало не до меня, я бросился в ближайшие кусты. На мое счастье поблизости оказалась одна из лошадей, которую я поймал, снял с ее ног путы, вскочил в седло и помчался куда глаза глядят, лишь бы быть подальше от бойни, с места которой доносились жуткие крики раненых.

Между тем начинало светать. Я решил дать лошади передышку, а сам начал осматривать ее экипировку. Она была оседлана на казачий манер, с переметными сумами по бокам. В левой находился разный походный скарб, а в правой… В правой я обнаружил тяжелые кожаные мешочки. «Золото?» – забилось мое сердце. И было от чего: в малом мешочке лежали крупные самородки, а в другом, более увесистом, – золотой песок.

Стало совсем светло, и я увидел, что нахожусь рядом с Лысой сопкой, перевалив через которую, спустя час-другой можно было оказаться в Маньчжурии, граница с которой практически не охранялась. Но была большая опасность попасть в руки хунхузам, ведь они наверняка уже разыскивают драгоценную потерю. Я отпустил на волю лошадь, с которой труднее скрываться от вероятных преследователей, и уже сделал несколько шагов в сторону Маньчжурии, но…

Но остановился. Множество самых противоречивых мыслей роилось в голове. И чувств в душе тоже.

Во-первых, я теперь сказочно богат. Я, можно сказать, обеспечен до конца жизни. Если я сейчас пойду за Лысую сопку, то окажусь в относительной безопасности.

Уйти в Маньчжурию? А ты, Любушка? А родители? А братик с сестренкой? Ведь если я уйду, то никого из вас, наверное, не увижу.

Но ведь и в Благодатный возвращаться нельзя. Еще немного – и меня, стражников и сбежавших уголовников хватятся, начнут искать. Пока еще все считают, что мы находимся в пути на новое место. Но ведь скоро выяснится, что мы там и не появлялись.

Весь день я бродил по лесу, думал, как быть дальше, и пришел, как мне казалось, к единственно правильному решению.

К ночи добрался до Серебряной горы. Вход в нее был завален, но мне удалось найти узкий лаз, через который я еле протиснулся.

И вот я в шахте. Еще недавно здесь кипела жизнь – грохотали вагонетки, стучали кирки, ломы и молоты-кулаки… Сейчас же было тихо, темно и сыро. Я отыскал в темноте фонарь, зажег его и первым делом подбежал к стражникам – может, я еще смогу спасти их? Передо мной предстало страшное зрелище: обвисшие тела, посиневшие лица с полузакрытыми глазами, смотрящие как бы с укоризной. До сих пор мне непонятно, почему они погибли. Ведь я отсутствовал от силы два дня. Вполне возможно, причиной этому было обезвоживание организма.

Вдруг мне показалось, что один из стражников еще чуть теплый. Конечно, шансов привести его в чувство не было, но все-таки я, с трудом высвободив из оков, положил его на каменный пол и уже собрался делать искусственное дыхание (нас учили этому в горном институте), как увидел, что от него отлетает нечто, похожее на желто-зеленое облачко. Я читал где-то, что в очень редких случаях можно наблюдать, как из умирающего вылетает душа. Теперь это довелось увидеть мне: на моих глазах эта душа поднялась вверх и зависла над потолком. И тут же к ней подплыло еще пять таких же душ, только цвет их был менее насыщенным.

Мне захотелось немедленно убежать из этого жуткого места, от этих душ, но прежде я должен был спрятать кое-что для тебя, Любушка. Именно поэтому я и решился глубокой ночью пробраться внутрь Серебряной горы. Я знал, где это оставить: однажды на моих глазах из стены одного из квершлагов выпал кусочек породы. Я посмотрел, а там, за этим кусочком, небольшая карстовая пустота. И мне тогда почему-то подумалось: вот место для клада! И надо же, пригодилось!

Итак, взяв фонарь, я двинулся вдоль квершлага. Души следовали за мной, и от этого было немного жутковато. Но я уговаривал себя, что ничего плохого они мне причинить не могут, и довел дело до конца.