Майке Хаас - Экскурсия на другую планету [litres]

Как только профессор Тюлль об этом узнал, то сразу же собрал спасательную экспедицию. Вместе с ассистентом по имени Кумулус и сотрудниками зоопарка Иви и Вувишем они освободили всех украденных хоботулькиных.

Это, конечно, хорошо, вот только никто из них не знал, как нужно ухаживать за зверьками, поэтому профессор искал эксперта по этим животным.

– И тут нарисовалась фрау Глипш? – предположила я.

– Да, у неё в дипломе было написано, что она специалист по болезням хоботулькиных! И оценка – десять звёздочек с тремя спутниками, самая высокая во всём космосе. Она рассказала, что на экзопланете Трапатон продаются специальные щипцы, которыми можно вытянуть камни из хобота. Кумулус полетел за ними. Надеюсь, когда он вернётся, мы вылечим хоботулькиных… Угум, угум, или как?

– А где же Вувиш и Иви? – спросила я. Насколько я поняла, так звали сотрудников зоопарка. Вдруг они тоже знали, как помочь хоботулькиным?

– Иви и Вувиш – отличные специалисты. Вувиш знает всё о скачущих зверьках, угум… А Иви – о тех, что живут в норах. Однако нам нужен эксперт по хоботовым! Вувиш как раз полетел на Зу-Зи, по словам фрау Глипш, там обучают лучших врачей, которые знают всё о хоботовых. Иви отправилась на самый юг Вселенной за лекарством, фрау Глипш сказала, что его производят только на планете Капсероль. От лекарства хобот увеличится в размерах, и камни вылетят сами собой. Мы бы мигом вылечили хоботулькиных, угум… Надеюсь, всё получится. Бедные зверьки так страдают! Угум, угум…

Профессор помолчал и печально посмотрел на хоботулькина, а затем перевёл взгляд на носки собственных ботинок.

– Мне бы только продержаться, пока Иви и Вувиш вернутся. Без них мне приходится непросто. Только они улетели, как я сразу выяснил, что ухаживать за животными фрау Глипш совсем не рвётся. Ни разу компресс не сменила, корм не измельчила, сетку натянуть не помогла. Если хоботулькины выберутся из вольера, будет ещё хуже: тут же повсюду куча всего валяется, и они могут втянуть хоботом что-нибудь вдобавок к камням! Поэтому мне пришлось одному делать ограждение.

Профессор Тюлль умолк и перевёл взгляд с ботинок обратно на хоботулькина в своих серебристых руках, одной из которых он всё ещё поглаживал зверька по синему меху.

– Не знаю, не знаю, – вздохнул он. – Понятия не имею, что в голове у этой дамы. Надеюсь, что мы сумеем помочь зверькам, когда вернётся Кумулус и остальные, а пока что… Угум! – Профессор закусил губу и с присвистом вдохнул. – А пока что придётся самому справляться. На время откажусь от новых спасательных операций. Надо накормить билибобиков, почистить вольер гургелоту, а с утра поменять компрессы хоботуль- киным.

При этих словах моё сердце забилось быстрее, потому что мне в голову пришла блестящая идея.

– Не забыть почистить зубы кромотокелям, а потом… – продолжал профессор.

– Давайте мы вам поможем! – закричала я. – Я лично с удовольствием покормлю билибобиков и поменяю хоботулькиным компрессы, и всё остальное!

Я повернулась к Юлиусу, но друг окинул меня сомневающимся взглядом.

– Правда поможете? – просиял профессор Тюлль и улыбнулся так широко, что серебристая кожа на его лице собралась в морщинки, шурша, словно фольга от шоколада. Я рассмеялась, потому что это самый замечательный звук на свете.

– Буммерраспрекрасно! Вы сами не знаете, насколько мне поможете! У меня вечно всё из головы вылетает! Сразу начнёте, или вы голодные?

– Сразу начнём! – закричала я и повернулась к Юлиусу.

– Не знаю, – сказал он. – Скоро стемнеет. Пора домой.

Я ужасно испугалась, потому что, конечно же, совсем позабыла о том, что нас ждут дома!

Конечно, Юлиус был прав! Уже смеркалось, и через круглое окошко в крыше виднелись несколько бледных звёзд. (Я незаметно прислушалась к себе, и вдруг поняла, что устала, но решила об этом не говорить.) Нам пора домой, разумеется, и всё-таки я разозлилась. Ну почему именно теперь, когда мы оказались в таком чудесном месте, где нас ожидала куча чудесных занятий!

– Мы же пообещали построить будку! – запротестовала я.

– Уже очень поздно, – возразил Юлиус. – Нам пора домой. – Друг встал, прижимая к себе Помпона. – Профессор Тюлль, вы отвезёте нас обратно?

Вы бы только видели лицо профессора! Какие у него стали глаза! Словно над морем сгустились грозовые тучи… вот как сильно он расстроился. И всё равно не изменил себе и по-прежнему приветливо спросил:

– Значит, уже уходите?

Юлиус кивнул:

– Нам нужно оказаться дома в шесть часов.

Странное дело, лицо профессора озарилось улыбкой. Она зародилась сперва в уголках губ и вскоре растянулась широко-широко. Нет, серьёзно, этот человек начинал улыбаться в исключительно неподходящих случаях!

– В шесть часов вечера по вашему земному времени, угум, или как?

Юлиус снова кивнул.

– Значит, у нас ещё куча времени! – обрадовался Тюлль.

– Как это? – заинтересовалась я.

Тогда профессор объяснил про замедление времени в межгалактическом пространстве. Идея в принципе простая: день длится ровно столько, сколько планета (например, Земля или Буммердинг) делает полный оборот вокруг собственной оси. Буммердинг вращается в 16 раз быстрее Земли, поэтому пока на Земле проходит всего полтора часа, на Буммердинге сменяется день!

Просто супер! Значит, мы можем остаться и построить будку, покормить билибобиков, немножко поспать и утром помочь профессору с вольером для хоботулькиных!

Стоп! Перед сном нужно провернуть ещё одно важное дело, – вызволить из клетки Кусаку. Профессор Тюлль решил, что по пути можно занести хоботулькина в вольер к остальным. Так что мы отправились в ночную прогулку по зоопарку!

Обожаю ночные прогулки, а эту не забуду никогда! Буммерсветило уже зашло. (Это звезда вроде нашего Солнца, вокруг которой вращается планета Буммердинг.)

В сумерках разноцветные буквы над входом освещали зоопарк неярким светом. Юлиус нёс на руках Помпона. Зверёк водил носом по сторонам и похрюкивал, только вовсе не испуганно, а радостно. Помпон чувствовал себя вполне уютно, к тому же мой друг что-то ласково нашёптывал зверьку на ухо.

Профессор Тюлль нёс хоботулькина. Я шла рядом и поглаживала синюю шёрстку. Хоботулькин устал и время от времени похрапывал, при этом у него смешно подрагивал кончик хобота.

– Как его зовут? – спросила я.

– Кого, хоботулькина? Угум, угум… Вообще-то у него нет имени. В стаде чересчур много особей, мы не можем назвать каждого… Угум, угум… Нет, их слишком много, – задумчиво ответил профессор.