Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

Он чуть отполз, распахивая плащ сильнее, и трава под ним почернела. Старик и мужчина подбежали к двери. Первый прыгнул в проем, а второй задержался.

И тогда он полетел на мужчину, источая холод. Лицо того исказилось. Выронив обмякшего парня с длинными волосами, он попятился и скрылся в провале. Попытался закрыть дверь с той стороны, но она не поддавалась.

– Что такое… Титу! Дверь не закрывается! Эй, тут кто-то еще!

Мужчина извернулся, пытаясь что-то поймать, но вдруг из дверного проема появилась рука старика и захлопнула дверь изнутри.

Тело, тело! Нельзя, чтобы убили тело!

К обмякшему парню уже бежал другой – высокий и плечистый, со сверкающим мечом.

– Не-е-ет! – завизжала остроносая девчонка, кинулась вперед и схватила парня за одежду.

– Сдурел?! Что ты делаешь?!

– Дика, ты не понимаешь!

– Что это за чертовщина такая? Что за тварь? Уйди, уйди отсюда, мерзость!

Девушка храбро встала между Тео и его обмякшим телом, выставив вперед нож. И хотя лицо ее кривилось от ужаса, а сердце – он ясно видел это – колотилось так, что готово было разорваться, девчонка стояла на месте…

– Теодор! Тео! – Она звала обмякшего парня.

– Тео! – закричал и высокий.

Что-то пошло не так. От этих звуков он ослабел. Между ним и телом вставал барьер. То, что его питало, уже не давало столько сил, а ему нужно больше, больше…

Он осел на землю.

– Что делать? Как убрать эту дрянь? Хотя… оно как будто отползает. – Девушка повернулась к парню: – Они закрыли дверь, Вик! Закрыли проход! Что делать?

Вдруг тень, которую отбрасывала дверь без ручки, всколыхнулась, отворилась, и воздух задрожал от истеричного вопля, который пронзил его словно невидимым мечом, лишая силы. Он отполз дальше.

Этот голос.

– Тео!

Только не это! Он слишком слаб. Мир колыхнулся, и на мгновение сквозь черноту проступило золото нимерицы. Только не это! На пустом месте материализовалась девушка. Она отбросила в сторону белую сетку, подбежала к телу и упала на колени, зовя громко по имени… и он вдруг вспомнил. Это его имя.

Тео.

И, как только маленькая рука коснулась щеки его тела, сила исчезла.

Он вынужден отступить.

Девчонка победила.

Тео вдруг почувствовал, что пытается вздохнуть, но грудь словно налилась водой, тяжелая и неподъемная. Щеки касалась нежная рука, голос повторял:

– Тео! Тео, ты слышишь?

– Санда, отойди от него. Ты не понимаешь.

– Вик, какого лешего?

– О-они у-убили его? – задрожал голос девушки. – Нет, Тео! Нет!

– Дика, скорее придержи дверь, чтобы не закрылась. Давай! Иначе проход снова не открыть! Я должен разобраться с Тео. Санда, послушай, ты должна мне помочь… где твой нож? Нет, не убили. Он еще жив. Послушай, Санда, быстрее достань нож!

– Са…

Горло Тео пересохло, и выдавить звук было так сложно.

– Санда…

– Да, Тео? Ты слышишь меня?

Он чувствовал ее руку на лице, чувствовал, как она гладит его щеку. Так хорошо… Он разлепил веки, и вдруг краски ворвались в глаза, взрываясь фейерверками. Мир, многоцветный и сияющий, ослепил – хоть это было лишь ночное небо, в котором не так уж много цветов, разница между тем, что было прежде, и тем, что сейчас, была ошеломляющей.

Тео накрыл ладонь Санды своей. Тьма отступила. Стало легче дышать. Он сжал влажные прохладные пальцы девушки. Чуть приподнял голову. Вот ее лицо – белое и взволнованное. Такое милое, такое красивое. Казалось, он видел Санду сто лет назад, потом забыл, а теперь вспомнил, и радость от этого наполнила грудь… Тео попытался встать, но лоб взорвался болью. Зашипев, он уперся рукой в траву, чтобы не упасть.

– Тео? Ты меня слышишь? – Змеевик тревожно смотрел на него, но Тео только и смог что обнять Санду, уткнувшись в ее плечо. Слабость накатила, будто из тела вытянули всю жизнь. Казалось важным ухватиться за девушку, чтобы не соскользнуть снова туда…

Где он побывал.

Она гладила его по спине, а Змеевик смотрел на них то ли изумленно, то ли настороженно. Будто не мог поверить. На миг Теодор устыдился, что при всех прикасается к Санде, но тут же прибежала Шныряла, села рядом и тоже положила руку Тео на плечо. Отвела волосы с лица.

– Вот гадина. Я этого мэра своими руками в бараний рог согну, а если не руками, то лапами. Урод!

Вик оглядывался, высматривая что-то между дверей. Но Тео знал.

– Оно ушло.

Вик бросил на него обеспокоенный взгляд.

– Что это за дрянь такая? Первый раз вижу. – Верхняя губа Шнырялы приподнялась, обнажая желтоватые клыки.

– Тень.

Вик, устало опершись на меч, скинул с плеча сумку и, порывшись в ней, вытащил пузырек. Накапал из него что-то на кусок ткани.

– Приложи к щеке.

Теодор послушно прижал ткань к окровавленному шраму. Щеку саднило, остатки ярости еще полыхали в теле.

– Вангели, – проскрежетал он, – если я тебя еще раз встречу…

Он вспомнил – смутно, будто наутро после пьянки, – что думал о Вангели, когда был по ту сторону холма… Что хотел сделать с мэром…

Теодор вздрогнул. Кровоточила не только щека. Левую ладонь щипало, под повязкой Санды все ныло. Тео поднял руку. Сквозь желтоватую ткань проступало противное пятно.

Снова началось…

Левая рука была как лед – неживая, точно вырванная из мертвеца и пришитая к его плечу. Тео сжал пальцы, пытаясь остановить кровотечение. Тут же навалилась слабость, и он бессильно опустил голову на плечо Санды.

– Эй, – Шныряла хлопнула его по животу, – цел хоть?!

Сквозь неприятную гримасу проступало искреннее волнение. Тео кивнул.

– Дверь открыта. И знаете, ребята, по ту сторону, судя по всему, совсем не райские сады.

– Там… там коридор, – промямлила Санда. – Перевернутый.

– Чего?

– Сами поймете.

– Что произошло-то? Ты вроде осталась по ту сторону Двери? А тут – Вангели, да еще эта вобла сушеная, Алхимик… Глянь, что придумали. Дожидались они! – Шныряла выплюнула ругательство.

– Я… я увидела, как Вангели приставил к горлу Тео кинжал, и сразу вытащила сетку. Она теперь у меня всегда под рукой, только вот с кэпкэунами не успела выхватить… В общем, я успела ее набросить, и тут Дверь мычит: «Проходишь или нет?» И сразу после того, как я вошла, она захлопнулась.

– Вот как! Гляди-ка, ты все-таки чему-то научилась после того, как пошарилась по Полуночи, а?

В голосе Шнырялы не было обычного яда, поэтому Санда не обиделась. Тео приподнял голову с ее плеча. Силы возвращались, хоть мутило, как прежде…

– Я пошла за вами. А потом… То, что делает мэр… Если бы в Китиле узнали…

– Но не узнают. Потому что линчует он только нежителей.

– Но, Теодор! Это ужасно. Вангели просто садист!

– Ага, только догадалась? Поздравляю, ты вышла из общества любителей Самого-Идеального-Мэра-В-Мире. Можешь достать его зацелованный портрет из-под подушки и выкинуть.