Николай Пономарев - 290 миллионов лет назад и далее [litres]

– Бурдюки мокрые, вряд ли сгорят, – сказал дядя Саша. – Предлагаю утилизировать всё на станции. Вместе с одеждой, когда помоемся и переоденемся.

– Ох, сейчас бы под душ, – добавила Лиза.

– И позавтракать, – добавил Арнольд.

– Влепят выговор, – сказала Жанна.

– Жанна, милая, – сказал дядя Саша, – посмотри на этот мир вокруг. Мы преодолели так много километров, нам покорились горы, море и пустыня. Мы в очередной раз доказали, что человек кое-чего стоит. Что такое выговор по сравнению с возможностью замёрзнуть в Уральских горах, быть раздавленными оползнем, погибнуть от отравления углекислотой в коварных зарослях устья реки и умереть от жажды в иссушённых равнинах Лавруссии? И кроме того, Серебренцев сразу мог расстрелять нас из своего пистолета, как куропаток, когда мы оказались на дне ущелья, а ведь он был очень зол. Так что выговор мы точно переживём. А тебе, наш прекрасный капитан, я верю, ещё памятник поставят.

– Ура капитану Жанне! – воскликнул Бен.

– Ура капитану! – подхватили его клич остальные.

Жанна улыбнулась и скомандовала:

– Всем занять свои места. Готовность к взлёту пять минут.

Перед взлётом голосовой информатор челнока потребовал от всех пристегнуть ремни и предложил концентрированный сок из специальных запасов.

– Не могу вспомнить этот вкус, – пробормотал Бен, отпив из своего стаканчика. – Что-то знакомое, но забытое.

– Вкус морошки, – подсказала ему Лиза.

– Морошки… – повторил Бен и улыбнулся.

Зашумели взлётные двигатели, челнок мягко оторвался от поверхности, подняв клубы пыли, и начал подъём к станции. Тут же Бен отстегнул ремень безопасности.

– Как старина Бен проклинал это время, милейшие мои, на всех языках, что мне известны, а оказывается, прикипел к нему и не могу улететь не попрощавшись, – пояснил он.

Бен прильнул к большому иллюминатору и молча смотрел, как удаляется Лавруссия, как показались Уральское море и горы. Потом они поднимались всё выше, и вот уже внизу Великий океан. Челнок делал виток вокруг Земли. И всё это время Лиза видела в глазах Бена слёзы.

Станция ждала их, держа наготове стыковочный узел.

«Стыковка, – сообщил бортовой компьютер. – Шлюз откроется через минуту».

Они и вправду победили.

– На пол! – голос дяди Саши прогремел над ухом Лизы, нарушив благодушную атмосферу.

На самом деле их приключения не закончились. Бен оторвался от иллюминатора и схватил копьё. Дядя Саша держал своё в руке.

– На пол! – приказала теперь уже и Жанна.

Арнольд грубо вытащил Лизу из кресла и уложил на пол.

– Бен – в рубку, – раздавались приказания Жанны. – Саша с Арнольдом – в жилой отсек. Я осмотрю стыковочные узлы. Лиза! Остаёшься здесь! Никуда не уходи! Боббе, охраняй Лизу!

– Будь осторожна, – сказал дядя Саша Жанне.

Едва шлюз открылся, с копьями наперевес они бросились на захват станции. Впрочем, через пару минут Жанна вернулась.

– Никого, – сказала она. – Они улетели. Мурзков доступ напоследок блокировать не стал или забыл. Все челноки на месте, резервная капсула перехода сквозь пространство и время тоже. Пойдём в душ.

Бен побрился и надел униформу хроноисследователя с надписью на клапане кармана «Ст. исследователь Гунницкий». Правда, после такой перемены выглядел совсем не залихватски, а обыкновенным лысеющим земным старичком. Но ничто теперь не могло смутить Бена, и он с видом дегустатора отправлял в рот кусочки печенья, найденного в своей каюте, от наслаждения закатывая глаза. Коричневые щёки выделялись на фоне белого затылка и подбородка, делая его смешным. Дядя Саша попросил Бена побрить его, а волосы на голове оставил длинные. Жанна обработала его рану антисептиком и залепила плечо заживляющим пластырем настолько туго, что тот с трудом мог поднять руку и ворчал, что теперь из него выйдет плохой охотник. Арнольд бриться не стал, только переоделся и напоминал теперь разбойника, залезшего в костюм хроноисследователя. Впрочем, он и был разбойник. Лиза нашла свои вещи, в которых под дулами пистолетов прилетела в пермский период. Переодевшись, почувствовала оставшийся в них дух домашнего уюта. Боббе, по его просьбе, в отсеке роботов с помощью очистительной машины прогнали через два режима, жёсткий и мягкий, окончательно смыв весь песок и пыль. И он выглядел бы точно так же, как и до полёта, если бы не царапины на корпусе. Жанна лишь чуть укоротила себе чёлку. Сейчас она сидела в кресле начальника станции и задумчиво отстукивала пальцами «Марш исследователей времени».

– Они улетели на ближайшую доступную станцию, где нет команды хроноисследователей, – пересказывал дядя Саша записи бортового компьютера. – Это «Инд», начало триаса.

– Он сумасшедший, – сказал Бен, проглотив очередной кусочек печенья.

– Это и так понятно, – заметила Жанна. – Выгоднее было остаться здесь и намыть золото на Гондване.

– Точно, получил бы хороший загар, – добавил Бен. – К тому же вкусных стрекозок и рыбку голыми руками можно наловить.

– Возможно, он морально не смог находиться в одном временном периоде с нами, – сказал дядя Саша.

– Думаешь, ему бы тяжело работалось на Гондване, если бы он знал, что на Ангариде погибаем мы? – усмехнулась Жанна.

– Думаю, тяжело, – подтвердил дядя Саша. – В любом случае, если бы он не улетел, мы бы не смогли вызвать челнок и сейчас горько плакали бы в хижине Бена.

– Он побоялся, что мы доберёмся до него, – вставил Бен. – Уж я бы добрался, милейшие мои, и расправился с ним не хуже, чем Лиза со скорпионом.

– Как бы то ни было, – сказала Жанна, – сейчас Серебренцев на станции «Инд», если не улетел и оттуда. У нас есть богатый выбор: лететь вслед за ним или сразу возвращаться в Центр.

– Вслед за ним, – мстительно сказал Бен, прожевав очередной кусок печенья. – Немедленно.

– Может быть, сначала позавтракаем? – уточнил Арнольд, смиренно молчавший всё это время.

– И выспимся, – добавил дядя Саша. – Серебренцев никуда не уйдёт, а может быть, в Центре уже заменили хотя бы часть взорванных им капсул и группа захвата давно поймала любителя повернуть историю. Так или иначе, вступать в схватку с опасным врагом я бы хотел бодрым.

– Саша прав, – сказала Жанна. – Завтрак и трёхчасовой отдых нам необходимы. Потом возвращаемся в Центр Института времени.