МеРи Назари - Спасение коровьего дедушки

За этими «размышлениями» он не заметил, что солнце уже в зените, а в сочинение не прибавилось ни строчки. Так было и вчера, и позавчера… Жара во всем виновата.

Жара-а…

Захар терпеливо пододвинул бочонок к столу.

– Ку-ку! —тут же послышалось над головой. На высокую ветку села крупная серая птица и, помахивая длинным хвостом, не мигая уставилась на Захарку.

– Кыш! – шуганул ее писака.

«Еще в лесу есть родник, который называется Ключ, – старательно вывел он на новой странице. – В нем нельзя купаться. Можно провалиться до центра Земли. Потому что без взрослых нельзя».

Номера объектов решил вставить потом. Потому что муторное это дело. Считай, самое сложное, потому что скучное.

«Как-то очень короткие предложения получаются и очень простые слова, – огорчился он, перечитывая. – Не как у ученых»

Поставил точку и на всякий случай прибавил еще две… Получилось загадочно. Как будто он знает что-то, чего не знают читатели, но это еще неизвестно, расскажет ли он что им.

– Ку-ку, – снова раздалось над головой.

– Прошу не мешать! Я занят!..

Но, вместо ответа сверху повалился какой-то мусор.

Захар подкинул шишку, чтобы отпугнуть назойливую птицу.

Та, непрестанно кукуя, снялась с ветки и полетела вглубь леса.

Захар проследил взглядом ее полет. В другое время он выследил бы птицу, узнал бы, где ее гнездо и проведывает ли она кукушат, когда подкидывает на воспитание в порядочные птичьи семьи… но теперь другое дело.

Захар подпер голову кулаками и снова задумался.

«И почему голова так и кипит, как котелок, от мыслей, когда сочиняешь, но только совсем не от тех, что нужно? – удивился он. – Сегодня, правда, неудачный день: то игра в рекорды не заладилась, а теперь вот кукушка смеется. Да и есть над чем посмеяться. Как же трудно совершать подвиги! Нет на них ни времени, ни сил…»

Стрекотали кузнечики на поляне, щебетали птицы…

Неудержимая зевота напала на сочинителя. Вдруг лесные птицы словно сдурели, как перед грозой. Такой подняли гомон, что последние мысли из «котелка» испарились.

«После обеда напишу, – сказал решительно Захар, отодвигая карандаш со сложенным листком и стягивая с себя тенниску. – От лета всего ничего осталось, и самое лучшее, что можно придумать, – это провести его остаток с размахом».

Он так до изнеможения захотел спать, что даже не успел удивиться этой новой, чужой какой-то, мысли. Бороться не было сил.

« Жара сморила незаметно,

И сон сирены навлекли».

Так звучала строчка стихов про аргонавтов.

Зевнув еще раз, Захар отодвинул начатый лист от себя подальше и положил голову на скомканную тенниску. В тот же момент послышался треск сучьев под чьими-то ногами…

– У нас и так осталось всего три дня, – донесся родной голос. – А тут еще погода подсуропила. Хорошо что навес догадались соорудить заранее.

Сон с Захарки как рукой смахнуло.

Группа людей миновала поляну со стороны песчаника, где велись раскопки.

Говорил Захаркин отец, накрытый дождевиком, вместе с коллегами двигаясь по проходящей за малинником просеке, ведущей к головному шатру.

Вот так дела! Захар не заметил, как небо заволокло тучами и стал накрапывать дождик.

– …Ничего, не волнуйся, Андреич, – отвечал отцу некто голосом экскаваторщика Петровича. – За свой счет копать будем, ежели чего… Ископаемые вымерли, а мы устоим! Устоим и всех откопаем!..

– Готовьтесь, коллеги, морально, – будто не слыша, сказал отец, – какой бы ни был результат, на третий день сворачиваем палатки и уезжаем. Многим из нас надо детей собирать в школу. В конце концов, мир не погибнет от того, что мы чего-то недоделали. Мы сделали все возможное.

– Позвольте выразить несогласие, – возразил белобородый ученый. Захар давно заметил, что к его мнению остальные прислушивались. – Не все мы сделали. Потому что не учли один важный момент. Это во-первых. А во-вторых, не зная истинное положение дел, человечество может неправильно построить планы на будущее. Оттого ему очень важно знать правду. Вопреки всему.

– Что за момент, милейший Семен Автаркович, – спросил отец, – который мы не учли?

– Мы так и не нашли переходное звено от холоднокровных к теплокровным, а значит, схема эволюции до сих пор не только не полна, но и не доказана.

– Но мы нашли окаменелость пандерихтиды…

– Честь нам и хвала. Но пока среди этих останков нет основополагающих признаков перехода от одного таксономического уровня к другому, мы не вправе делать вывод о месте пандерихтиды в филогенетическом ряду. Вот если бы мы нашли стремечко с наковальней…

– Дай только срок, Автаркович, – вмешался вновь в разговор экскаваторщик. – Мы найдем и стремечко, и наковальню, и кузнечные меха, если надо.

– Да ведь срока-то и нет, – ответил чей-то знакомый голос. – Пора сматывать удочки. Но мы готовы…

– Спасибо за поддержку, друзья, – прервал спор Захаркин отец, отчего-то сердитым голосом. Сквозь верхушки малинника Захарка увидел его руку, указывающую на хмурую тучу: – Человек предполагает, а начальство располагает. Хорошо, что успели до дождя установить навесы. Прослушаем доклад – и айда за работу!

Захар прижал ракеткой мячик к теннисному столу, чтоб не скатился в траву, и, продравшись сквозь малинник, бросился вслед ученым, уже выходящим на огромную круглую поляну – к лагерю палеонтологической экспедиции. Вслед за учеными Захар пересёк разогретую солнцем, но уже прибитую дождем, поляну. Миновал жилые палатки и отогнул полог шатра для заседаний. Что сегодня тут происходит?

Шатер отличался от палаток округлой формой и большими размерами, как убежище кочевников, которые во множестве представлены в учебнике по истории.

Историю Захарка не любил. Биология гораздо лучше. Там дат поменьше, да и те приблизительные. Ничего страшного, если ошибешься. При ответе на вопрос, можно просто добавить: «Я так полагаю». Или: «Таково мое мнение». Или, еще: «Некоторые ученые утверждают». Научные обороты Захар слышал по нескольку раз в день и так к ним привык, что даже маме иногда отвечал: «Откуда у меня царапина? Я полагаю, что это хороший вопрос». Странно, но объяснения, убедительней, чем детское нытье. По крайней мере, среди ученых.

Со своей наработкой Захар при желании мог бы организовать бизнес-класс «Эффективное воздействие детей на взрослых». Мог бы, но ничего такого организовывать не будет. Потому что ему интересней работать ветеринаром. Врачом для хворых зверушек.

В школе нет такого предмета: ве-те-ри-на-ри-я. Поэтому придется терпеть еще много лет, прежде чем мечта пробьет дорогу.

Никем не замеченный, Захар прошел вглубь шатра и обосновался на заднем ряду кресел, на спинки которых вошедшие повесили влажные дождевики и штормовки. Стирая с себя кепкой остатки дождинок, Захар радовался тому, что это были капли воды, а не пот, то есть пора жары кончилась. Не услышав привычного бумажного хруста, он понял, что оставил тенниску в лесу вместе с заданием – и теперь свободен как птица.