Яна Летт - Мир из прорех. Иные земли

– Мне не нужно Агано. Я хочу только…

– Его. – Ирония в голосе Севера перелилась через край. – Конечно. Это правильная стратегия, дорогая. Мой племянник всегда был очень амбициозным. И, если он останется жив, очень может быть, что теперь, когда он полюбовался на Красный город, ему быстро станет тесно в старой песочнице. Но ты говоришь искренне, не так ли? Ах, юность. Только очень юный человек умеет влюбляться так беззаветно – и так скоро, что даже не успевает подумать в кого.

Он откинулся на сиденье, потянулся, лениво покрутил головой, разминая шею.

– Мы закончили, рыжик. Найди способ убедить их. Станем союзниками – получим все сразу. И город, и всех, кто в нем. И так как по твоим глазам я вижу, что ты колеблешься…

– Я вовсе не…

Север погрозил ей пальцем:

– Не лги дядюшке. Мы ведь в каком-то смысле почти родня. Ты колеблешься. Ты запуталась, тебе одиноко. Ты всех потеряла. Тебе хочется кому-то довериться. Почему бы не мне? Твои колебания заслуживают награды, и вот она. Бесплатный совет. Подумай головой, рыжик. Присмотрись к этой вашей Стерх. Знаешь, как говорят? Возраст любой женщины можно определить по ее шее. Посмотри на нее повнимательнее – и сложи кусочки мозаики. Уверен, это будет нетрудно.

– О чем вы?.. При чем здесь ее возраст?

– Ни слова больше! – Север рассмеялся. – Не хочу лишать тебя удовольствия.

– Какого еще удовольствия?.. – Говорить с ним было все равно что пытаться пробиться на поверхность сквозь плотную пленку ряски. Кая представила, каково Гану было взрослеть рядом с этим человеком, и почувствовала, как сдавило ребра, будто ей не хватало кислорода.

– Удовольствия разгадать загадку самостоятельно. – Голос Севера стал бархатистым, вкрадчивым. – Разгадывать загадки – самое большое удовольствие в жизни, уж поверь мне. А я перепробовал их все. Так что иди, рыжик. Иди и подумай хорошенько. Все они хотят только открыть прорехи или только закрыть их… А наши с тобой цели совпадают. Скажи Стерх: мне нужно ее решение не позднее чем через две недели. Решится – пусть запалит большой костер с черным дымом здесь же, в любой день, когда солнце будет в зените. Я узнаю. Если нет… – Север откинулся на спинку кресла и помолчал пару секунд, прежде чем продолжить. – Если нет, разожги огонь сама, Кая. Убеди людей. Столько, сколько сможешь. И присоединяйтесь ко мне, наплевав на эту птицу. Среди моих людей тоже есть летуны. Мы справимся и без нее. Держись меня. Мы положим конец прорехам. Вместе. И вернем моего племянника – вместе. Даю слово.

Кая понимала, что ей лучше сразу же рвануть ручку двери и выйти наружу, на холод. Не стоило слушать эти слова Севера – потому что даже это было маленьким предательством. Она должна была отказаться прямо и твердо. Но вместо этого она спросила:

– Что между вами произошло? Почему вы так… одержимы им? Ведь вы… семья. У многих никого не осталось. – Она с горечью подумала о дедушке, который был для нее всем, об отце, матери и дяде, которых почти не помнила.

Как ни странно, дядя Гана заговорил не сразу. Несколько мгновений красно-синяя маска оставалась бесстрастной и неподвижной.

– Скажем так, – наконец произнес Север, и в его в голосе не было привычной насмешки, – в какой-то момент именно твой драгоценный князь поставил свои интересы выше интересов семьи. Рассказать подробнее?

Кая невольно подалась вперед, и Север хмыкнул.

– Не теперь, дорогуша. Я хорошо знаю молоденьких девушек. Симпатичная мордашка любую историю делает куда убедительнее… А я, спасибо нашему князю, в этом с ним тягаться не смогу.

– Возможно, он виноват в чем-то, но я уверена…

– Милая, ты ни в чем не можешь быть уверена. – Голос Севера звучал почти задушевно, как будто он был ее добрым другом. – Ты так мало его знаешь… Любовь заполняет все прорехи, не так ли? Но есть кое-что, что мне, увы, хорошо известно. Пока ты молод – любовь быстро проходит. Однажды – о, поверь мне, сейчас тебе хочется верить в то, что этого никогда не случится, но – однажды ты будешь готова говорить о нем с холодной головой. Но еще не теперь.

Кая уже шла в сторону капитана Стерх, когда дверь машины за ее спиной со скрежетом открылась и что-то размером с голову упало на снег к ее ногам.

– Прихвати пирожки с собой! – крикнул Север ей вслед, приветливо махнув ее спутникам. – Угощайтесь, господа. И подумайте о том, что я сказал… Настоящий холод еще впереди.

Артем наконец выбрался из цепких лап дремотного дурмана. В голове прояснилось, и шум морских волн стал просто шумом, а мир перестал кружиться. Призраки Каи и Сандра ушли – но вот Ган никуда не делся, и пока что Артем не мог понять, радоваться этому или нет.

Ган сидел у костра неподвижно, как неживой. Его зеленые глаза пристально смотрели куда-то в центр кострища, словно ища что-то среди мерцающих углей. Он обхватил себя руками и время от времени слегка вздрагивал всем телом, как от холода, хотя воздух еще был теплым.

Артем пытался разговорить Гана, но тот не реагировал, как будто слова были такой же частью мира вокруг, как шум моря или шелест листьев. В конце концов Артем оставил свои попытки, решив, что Ган вполне может быть очередным плодом его воображения.

Но теперь он окончательно пришел в себя – а Ган остался. Кровь на его лице совсем засохла, застыла пугающей глянцевитой маской и пошла мелкими молниями трещин.

– Тебе бы умыться, – осторожно сказал Артем. – Ты весь в крови.

Некоторое время ему казалось, что Ган все еще не замечает его, но потом князь медленно повернул к нему голову – тяжело, неповоротливо, как будто проворачивая тугой шарнир.

– Кровь, – тихо сказал он, и это было первым, что Артем от него услышал на этой стороне.

– Да, кровь. – Артем растерялся.

Что бы ни произошло, Ган точно не притворялся – слишком неподходящий момент для игр, и даже князь должен был прекрасно это понимать. К собственному стыду, на миг Артем даже обрадовался, поняв, что Ган реален. Пусть они не любили друг друга, князь был хорошим воином – Артем до сих пор помнил, как тот в одиночку справился с огромным Болотным хозяином, – а значит, его собственные шансы на выживание резко возрастали.

Однако сейчас Ган вряд ли сумел бы кого-то защитить.

– Кровь, – повторил он и отвернулся к огню.

Артем лихорадочно размышлял. Возможно, это связано с тем, что Ган прошел сквозь прореху? Тогда почему с ним самим все было в порядке?

Шок? Он понятия не имел, как привести Гана в чувство, и, пока они продолжали сидеть на берегу, время утекало сквозь пальцы. Он осторожно пошевелил рукой. Его рана не болела, лоб был прохладным. Ночные бражники подействовали – но надолго ли, Артем не знал.

Почему-то с появлением Гана – кого-то реального, столь же чуждого этому пустынному берегу, как и он сам, – Артем как будто очнулся от странного сна. Как мог он думать, что никогда не вернется назад? Способ найдется, должен найтись, особенно теперь, когда их двое. Дело было за малым – вернуть Гана. Пока что при взгляде на него Артему казалось, что рядом с ним у костра – покинутый дом, пустая оболочка.