Дженни Спэнглер - Тайна пропавших детей

Пинчбек читала какие-то ритмические строки, почти выпевала их, запрокинув голову, словно в полуобмороке. Карты, которые она недавно использовала для проверки Леандера, были разложены перед ней на столе какой-то сложной фигурой вроде звезды, золотистые линии рисунков мерцали в свечном свете.

Леандер поспешно вспомнил наставления Феликса. Всё, что нужно делать – это стоять неподвижно, молчать и смотреть перед собой, пока не поступит команда вернуться обратно в медальон.

Из темноты послышался длинный заунывный звук, дрожащий, как и соединённые на столешнице руки собравшихся. Леандер не мог точно определить, откуда этот звук исходит. Богатая гостиная за пределом круга света была погружена во мрак, так что казалось – странные стоны доносятся из-за грани мира и снова падают в никуда. Заунывные стоны нарастали, делались всё выше, и Леандер внезапно осознал, что их издают скрипичные струны. Где-то в тёмном уголке играл на скрипке Феликс, созидая неспокойную, тёмную мелодию.

Скрипка плакала и смеялась, неземная мелодия становилась всё быстрее. Мужчина, стоявший за столом лицом к Леандеру, пытался сохранить каменное выражение лица, но глаза его расширились и ярко блестели, а углы губ отчётливо дрожали. Женщина в красном платье простонала и зажмурилась, привалившись к плечу мужчины. Тот взглянул в её сторону одними глазами, не поворачивая головы, будто боялся, что малейшее движение может нарушить творящуюся магию.

Из-под стола прямо у Леандера под ногами послышалось ритмичное громкое постукивание. За ним – ещё перестук, чуть тише, словно ногтями по стеклу, из дальнего угла гостиной.

Тук-тук… Туки-тук… Звуки перекликались друг с другом, словно беседовали реплика за репликой. Леандер медленно повернулся, по пути заглядывая в лица участникам сеанса: все они держались за руки, в том числе и Пинчбек, и их пальцы на столешнице были неподвижны. Кто же тогда стучит? Звуки музыки не прерывались, это значит, что Феликс всё ещё занят игрой на скрипке… Вариантов не так много – остаётся только Шарлотта. Но как она умудряется звучать одновременно из двух противоположных концов комнаты? Разве она может находиться в нескольких местах одновременно?

«Не бывает никаких духов и призраков». Шарлотта сказала, чсто это всё просто шарлатанство, напомнил себе Леандер – несмотря на то что сидевшие за столом люди явно считали иначе. Перестук тем временем перешёл в слабое поскрёбывание.

– Завеса между мирами тонка нынешней ночью, – тихо выговорила Пинчбек. – Духи очень сильны. Они здесь, близко.

«Не бывает никаких духов. Не бывает никаких духов». Нет, Леандеру вообще не страшно. Он ни за что не даст себе забояться. Это не важно, что во рту у него пересохло. Просто… просто в комнате слишком темно.

– Если среди вас есть тот, кто желает вступить в контакт, прошу, подай мне знак, о дух, – возгласила Пинчбек.

И тут погасла свеча. А за ней – следующая, на другом краю стола. Собрание дружно ахало, пока хитрые обманные свечи гасли одна за другой, пока горящих не осталось только три. Окружающий мрак стал ещё гуще. Из-за темноты комната казалась ещё меньше, чем выглядела изначально.

Скрипичная мелодия постепенно утихала и сошла на нет, воцарилось минутное безмолвие. По коже Леандера бежали мурашки. Он стиснул руки, чтобы те перестали заметно дрожать. Перед глазами невольно вставал непрошеный образ самого настоящего привидения, древнего и страшного, выступающего навстречу живым из плотной тьмы…

«Не бывает никаких духов», – отчаянно напомнил себе мальчик – и тут что-то прикоснулось к его лодыжке. Совсем лёгкое касание, как ветер в траве.

Леандер отдёрнул ногу, не сдержав вскрика, и едва не потерял равновесие.

Оказывается, это к нему прикоснулась женщина, сидевшая рядом с Пинчбек! Теперь она широко улыбалась, раззявив рот, как акула, и костяшки пальцев второй её руки казались белыми – так крепко она сжимала руку своего соседа.

– Он настоящий! Плотяной!

По собранию прокатился возбуждённый ропот, и Леандер снова ощутил себя лисёнком, окружённым оскалившимися гончими. Что же ему теперь делать? Скорее вернуться в медальон? А вдруг нельзя так поступать без команды мадам Пинчбек? Или она ещё сильнее рассердится, если он будет дальше топтаться на столе и подвергать её трюки риску разоблачения?

За спинами дамы, тронувшей Леандера за ногу, и её соседа появилась Шарлотта – на грани видимости, на пределе круга света. Подняв руки, она резко опустила ладони им на плечи – и сразу же отступила в темноту. Мужчина стремительно вскочил, дама в красном лишилась чувств.

– Абэо! – резко прозвучала команда из уст мадам Пинчбек, и в костях Леандера вспыхнула тянущая боль. Главное – не сопротивляться, напомнил он себе и постарался расслабиться, чтобы тело обмякло, как кисель. Боль тут же отпустила. Наоборот, нахлынуло облегчение. Плоть Леандера стала дымом, и он безо всякого труда вернулся внутрь медальона. Мелодия скрипки со взвизгом оборвалась. Изнутри ковчежца Леандер слышал звуки суматохи – тяжёлые быстрые шаги, снова скрежет ножек стульев по полу, возбуждённые голоса. Приглушённая речь порой прерывалась всплесками нервного смеха. Надо же, какие у представителей высшего класса идиотские способы развлекаться!

Этим же вечером, несколько позже, Леандер снова покинул ковчежец по команде мадам Пинчбек. Он даже не пытался сопротивляться – позволил вытащить себя наружу и глубоко вдохнул ноябрьский холодный воздух ещё не окончательно уплотнившимися лёгкими.

– Дом, милый дом, – протянула Пинчбек, схватила Леандера за руки и проделала с ним по двору несколько, считай, танцевальных па. – Ну что, неужели это было не прекрасно? Клиенты в восторге!

«Милый дом» на этот раз представлял собой здоровенную кирпичную постройку – фермерский дом с толстой и крепкой дубовой дверью и целым рядом тёмных окон, смотрящих на пришлецов сверху вниз пустыми стеклянными глазами. Экипаж стоял перед домом на каменном мощёном дворе, скрытый от дороги высокой, давно не стриженной живой изгородью.

– Чей это дом? – спросила Шарлотта.

Пинчбек, похоже, её вообще не расслышала – или просто не обратила внимание. Она отпустила руки Леандера, с фонарём в руке прошествовала к дверям и махнула ребятам, приглашая их заходить.

Похоже, этот дом простоял заброшенным немало лет. На окнах всё ещё висели занавески, но совсем ветхие, местами истончившиеся до дыр. На кухне имелась посуда – и тарелки, и миски на столе, у плиты стояли кочерги, в раковине лежала на боку одна-единственная чашка. У задней двери стояли изношенные рабочие башмаки. То же запустение, что и в кухне, царило в гостиной – огарки свечей на каминной полке, наброшенный на спинку стула плед, толстый слой пыли на всём вокруг. Выглядело всё это так, будто хозяева отправились прогуляться лет двадцать назад, да так и не вернулись.