Лене Каабербол - Огненное озеро

На этот опыт ушло какое-то время. Может, даже больше, чем в нашем мире. Но вот наконец тростник начал чернеть, и вдруг на нем заплясал маленький яркий огонек.

Реб с громким воплем вскочил на ноги.

— Гляди! Я сделал Настоящий Огонь! Гляди!

— Да, ты сам его сделал, — улыбнулась я.

— Эти иглоспины больше не посмеют приставать Ребу, о нет! Реб может делать Настоящий Огонь, как и девочка! — Тут он вдруг прервал похвальбу. — Но Огненные стекла твои.

— Оставь, их себе, — сказала я. Мама, конечно, страшно разозлится, ну то есть сначала обрадуется возвращению Питера, а потом разозлится на меня…

— Мне и правда нужно идти, — сказала я, поднимаясь.

Я бережно обняла влажные плечи Реба. Он на миг прижался ко мне.

Не хочу, чтобы ты уходила, — пробормотал он.

— У тебя же теперь есть Настоящий Огонь.

— Все равно не хочу.

Но он все же разжал лапки, и я зашагала вниз по лестнице в пещеру. Когда я была уверена, что лягушонок не услышит меня, я прочистила горло:

— Кхм… Я готова вернуться домой, — сказала я в пустое пространство.

Все, что происходило дальше, было для меня как одно большое размытое пятно — причем, в буквальном смысле. Без очков перед глазами все расплывалось. Оракул перенес меня сначала в зал с колоннами, а потом доставил нас всех обратно на Остров Разбитых Сердец.

«Счастливого пути, Стражницы. Оставайтесь верны Сердцу Кондракара и своему собственному сердцу»

В лодке, па которой мы возвращались в Плезанс, Питер наконец начал приходить в себя. Он был ужасно смущен и сбит с толку.

— Тарани? Сестренка? Где я?

— На пути домой, — ответила я.

— Моя голова, — простонал он. — Что произошло?

— Авария во время занятий серфингом.

— Но ты… Ты…

— Тшш, — я прижала палец к губам. — По-моему, ты ударился головой или что-то в этом роде. Поэтому тебе лучше спокойно полежать и не разговаривать.

— Мне снились такие странные сны… Такие живые. Как будто ты была рядом. И еще… там были лягушки и какие-то другие существа. В общем, чудно.

— Сны часто бывают такими. Он слабо усмехнулся.

— Кажется, я получил по заслугам. Хотя бы за то, что заставил тебя ждать и мокнуть под дождем…

— Нет, неправда! — вскричала я. — Ты этого не заслужил, и я никогда не желала тебе зла. Никогда!

Брат взглянул на меня с недоумением. — Эй, ты что? Я тебя ни в чем не виню.

— Хорошо, — сказала я, украдкой вытирая невольные слезы. — Потому что я действительно не хочу тебе зла. Я люблю тебя и не хочу больше никогда терять.

— Ничего себе, — выдохнул Питер. — Да какая муха тебя сегодня укусила? — Потом он добавил уже мягче: — Я тоже люблю тебя, сестренка. И на следующей неделе мы обязательно поедем смотреть, как играют «Ястребы». Обещаю.

Его глаза снова закрылись, и он проспал весь остаток пути до Плезанса. Я не выпускала его ладонь из своей. В груди щемило от счастья. Вилл улыбнулась мне, и в этой улыбке была легкая зависть. Не та черная зависть, когда человек думает: Не хочу, чтобы у тебя было что-то, чего нет у меня», а белая зависть: «Хотела бы я, чтобы у меня тоже было что-то вроде этого».

— У тебя есть мы, — прошептала я ей тихонько, чтобы не помешать Хай Лин и Ирме, управлявшим лодкой, и не потревожить Корнелию, мучавшуюся от морской болезни. У тебя есть W.I.T.C.H.

— Да, — кивнула она, повеселев. — Это точно!

Питер и я поехали на поезде в соседний городок смотреть матч «Ястребов». Себ Кейн играл неважно, и «Ястребы» продули. Ну, что ж поделаешь. Не может же все на свете складываться хорошо. И, конечно, мама долго меня пилила.

— Не знаю, как это тебе удается, — сердито сказала она, — но ты теряешь уже вторую пару очков за год. Очки ведь стоят денег, знаешь ли. Ты действительно не помнишь, где могла их оставить?

— Нет, не помню, — ответила я.

Не то чтобы я часто обманывала маму… Но бывают такие вещи, которые лучше даже не пытаться объяснить.