Лене Каабербол - Зеленая магия

— Бежим! Бежим! — теперь кричала не только Вилл, это был целый хор, некоторые голоса звучали твердо, а некоторые паникерски.

Вдалеке показались Мара и несколько горожан, и я почувствовала прилив радости: они были живы и двигались в нужном направлении. увлекая Кэрока за собой… Но где же Вилл?

Огромная голова Червя раскачивалась из стороны в сторону, пасты была открыта, и в ней виднелись клыки в человеческий рост. Голова приближалась, она двигалась к нам. И хотя это было именно то, что я задумала, я невольно впала в оцепенение, меня сковал страх перед гигантскими горящими глазами, которые вот-вот окажутся совсем рядом…

— Тарани… — пришлось пихнуть ее локтем, чтобы она вышла из ступора.

— Что?… А, ну да, все готово, Корнелия, — откликнулась она.

Я возложила ладонь на землю и послала сильный импульс. Земля содрогнулась, и змеиный хвост взметнулся в воздух. Перед Кэроком неожидан но возникли огромные выпученные глаза и большой красный рот, из которого извергалось пламя, как у дракона (работа Тарани, конечно). Правда, дракон вышел слегка косым, но я рассчитывала, что Кэрок этого не заметит.

Червь на секунду замер, потом подался назад разинул пасть еще шире (если только это было возможно).

— Как ты думаешь, когда это произойдет? — с беспокойным любопытством спросила Ирма.

— В любой момент.

Вдруг Червь оглушительно закашлялся в приступе удушья. Земля под ним заходила ходуном. Чешуя встопорщилась и заскрипела, когда Кэрок попытался отползти назад. Но Мара оказалась права — если уж Червь вцепится во что-нибудь, то оно пропало. Вот так и получилось, что он проглотил свой собственный хвост.

Конвульсии Червя постепенно становились слабее.

— А где Вилл? — встревожено спросила я у Мары. Они ведь были вместе, привлекая внимание Кэрока и ведя его к нам.

— Не знаю.

Ох, Вилл ведь не ранена? Она не… Ну конечно, я бы почувствовала, если бы с ней что-то стряслось.

— Вилл! — завопила я. — Вилл, где ты?

Земля снова вздрогнула, Червь изогнулся, стараясь выплюнуть свой хвост, но у него ничего не вышло. Я споткнулась, потом побежала дальше, ища глазами подругу.

Она лежала на земле, свернувшись калачиком. Мое сердце чуть не остановилось от ужаса, но потом я заметила, что она шевелится.

— Вилл!

— Что? — голос у нее был каким-то сиплым. Может, Кэрок ранил ее?

— Ты в порядке?

— Да, все… нормально… Просто нужно… восстановить дыхание…

— Что с тобой случилось?

Она поморщилась.

— Меня сбила с ног моя собственная армия. Случайно, конечно…

Рывком поднявшись и сев, Вилл поглядела на содрогающегося Кэрока.

— За меня не беспокойся. Может, тебе лучше покончить с ним?

— Мне? Но почему?

— Ну, тут ведь нужна магия Земли. А кто из нас владеет ею? Разве не ты?

Вообще-то она была права. Хотя все Стихии здорово пострадали от неутолимого голода Черня, наибольший урон был, конечно, нанесен Земле. Но чтобы очистить и вылечить землю, нужен огромный труд. Это совсем не то, что вырастить один маленький персик… Я даже не знала, как к этому подступиться. Где мне взять столько сил?…

Помощь.

Я улыбнулась.

— Спасибо, Пятнышко. Я знаю, что ты меня не оставишь.

Его верная дружба согревала меня, но что мог сделать единственный зеленый огонек?

Много помощи. Далеко и близко?

Далеко? Наверное, он имел в виду те искорки, которые улетели отсюда в Хитерфилд. Но близко? Что-то я не видела здесь ни одного огонька, кроме Пятнышка.

Тьма. Ужас. Страх быть проглоченным и переваренным и сгинуть в этой вязкой тьме, где нет ни света, ни воздуха, ни радости, ни цветения… Когда-то я проснулась, не в силах больше выносить этот кошмар, который разделила с огоньками…

Теперь я догадалась, где находилась часть пленного сверкающего народца, которая не успела вовремя покинуть город.

Внутри Червя.

Сначала, плохо соображая, что делаю, я хотела схватить что-нибудь острое и взрезать непробиваемую шкуру Кэрока. Но потом я поняла, что тут нужно другое. Пятнышко было бестелесным — только свет, тепло и душа. А это значило, что огоньки заточены не в бездонной утробе Червя, а во тьме его злобного, ненасытного духа.

Одна мысль об этом заставила меня вздрогнуть.

— Вилл, — тихо сказала я, — похоже, мне понадобится помощь.

Больше мне ничего объяснять не потребовалось, она и так все поняла и достала Сердце Кондракара. Я долго всматривалась в его мягкий свет, вбирала его в себя, желая сохранить его в памяти. Почему-то мне казалось, что в той страшной тьме, где я вскоре окажусь, не только сам свет, но даже воспоминание о свете удержать будет непросто.

Я пошла по голой истерзанной земле, которая все еще тряслась от последних судорог Червя, пытавшегося выплюнуть свой хвост. Оказавшись достаточно близко, чтобы заглянуть в его огромные мутные глаза, я остановилась. Кэрок на миг замер. Взгляд его был полон ледяной ярости, монстр непременно набросился бы на меня, если бы мог.

Дрожа как осиновый лист, я подошла еще ближе и положила ладонь на его чешуйчатую щеку. Чешуя оказалась вовсе не скользкой, как мне представлялось, она была твердой и грубой.

Страх и тьма. Тьма и голод. Мне совсем не хотелось идти туда…

Но выбора у меня не было.

Я закрыла глаза и позволила своему самому жуткому кошмару подхватить меня…

Бывают разные виды темноты.

Приятная темнота сумерек, когда на небе выступают первые звезды, слышится пение ночных птах, повсюду разносится запах сирени, а ты сидишь у порога маленького мотеля и встречаешь летнюю ночь.

Уютный домашний полумрак, когда по оконным стеклам стучит дождь, ты зажигаешь свечи, прихлебываешь горячий чай и слушаешь, как кто-то рассказывает тебе интересную историю.

Успокаивающая темнота, когда ты устала и ложишься в теплую и мягкую постель, мечтал только об одном — закрыть глаза и уснуть.

Жутковатая тьма, окутывающая, как паутина, когда спускаешься в подвал; свет в подвале не работает, и каждый звук кажется тебе странным и пугающим.

Да, я знала разные виды темноты, но ни один из них не был похож на тьму души Червя.

Она касалась тебя. Она наполняла тебя. С каждым вдохом она входила в тебя все больше и больше. Это была тьма без надежды на рассвет, бесконечное страдание, которое без остатка поглощало всякую радость, всякую энергию, всякую жизнь. Это была бесчувственная густота.

И я попалась в нее, как в ловушку.

Искать… Нужно было искать что-то, но я никак не могла вспомнить, что.

Да и был ли в этом смысл? Здесь вообще невозможно ничего найти. Как отыскать что-нибудь, если вокруг такая темнота, что хоть глаз выколи? Меня засасывало болото безысходности. Я ощущала, как тьма пожирает, впитывает в себя мою силу.

— Тебе недолго осталось…