Александр Завьялов - Премудрая Хозяйка

Илька никакой боли не почувствовала, смотрит вслед оленю, и так ей радостно стало, что и не передать. Отняла ладошку от груди, а она вся в крови. И на платьице (во сне Илька и зимой и летом в платьицах ходит) кровавая хлипь расплылась.

– Ну вот, опять кровью запачкалась, – засмеялась девчушка. – Ничего, это я мигом… – и в ту же секунду от красного и следочка не осталось.

Говорят, смерть во сне долгую жизнь предвещает. Будто бы это хороший знак. Может, так оно и есть. Но точно знаю: если за другого жизнь отдать, самый верный признак, что не только долгая жизнь будет, но и счастливая.

Хотела Илька в иволгу обернуться и вслед оленю полететь, но тут вдруг Клещ исхитрился и свой снегоход завёл.

– Вот дяденька неугомонный попался!.. – шутейно проворчала она и быстренько на санки запрыгнула.

Рванул браконьер в лес и давай между деревьями по следам оленя петлять. Но так, видать, бедолага, сильно торопился, что гусеницей за кокорину 7 7 Кокорина – вывороченное с корнем дерево зацепил. Вскользь получилось, но у Клеща руль из рук вырвало, а самого из сиденья через стекло выбросило.

Гена кубарем в овраг скатился, а снегоход с рёвом в толстенный кедр врезался. Вроде Клещ ничего себе не поломал, но зашибся сильно. Еле-еле на ноги поднялся.

Илька посмотрела на него, покачала головой и говорит:

– Ну вот, я так и знала, что дяденька за шишками в лес приезжал… Самый первый кедр стороной не объехал и шишек собрал…

Увидел Клещ свой снегоход, и у него ноги подкосились… Повалился он тут же на злосчастную кокорину, ругается, воет…

Илька вдруг решила… видимой стать. Подошла к Клещу и за плечо его тронула.

Тот шало обернулся, а Илька схватила себя ладошками за щёки, на разбитый вдребезги снегоход смотрит и чуть не плача говорит:

– Ай-ай-ай, что же этот олешка наделал! Ай-ай-ай! – прям не на шутку расстроилась… – Ничего, дяденька, ничего, я его сейчас догоню и к вам приведу… – и с этими словами она в иволгу перевернулась и улетела в неизвестном направлении.

У Клеща чуть ум не повернулся. Побежал оттедова не хуже оленя. Как уж он до дому добрался, и не спрашивай. В постели потом не одну неделю провалялся. Кое-как выходили. А умом всё же маленько пошатился. Потому что долго ещё всякую дичь нёс. Всё про какую-то маленькую девочку в летнем платьице рассказывал. Эка бедолагу по голове шибануло! Где это видано, чтобы девчушка десяти лет отроду в самой глухой тайге разгуливала?! Да ещё зимой и в обычном платьишке?

Однажды Илька волчицу Марушку встретила. Тоже она, слышь-ка, из стаи Хвата Серпоклыка.

Волчицу Марушку в стае ещё Морковка кличут. У неё, слышь-ка, на кончике хвоста рыжий волос мешается. Не броско вовсе, да и то только тогда приметно, когда волчица в летнюю шубу наряжается. И вот повелось, что с детства её за рыжий хвост дразнят. От зависти, наверно.

Многонько Марушка из-за своего хвоста натерпелась. Тихоней и молчуньей росла, с малолетства привыкла хвост под брюхом носить. Волки её затюкали, последней к кормёжке подпускают, а то и вовсе ей поесть не достаётся. В волчьей стае шибко не церемонятся, потому и незавидная судьба Марушку ждала, но, так случилось, что Хозяйка Иринья вмешалась…

Однако обо всём по порядку. Встретились они, что и говорить, не случайно…

Гуляет, значит, Илька по лесу и видит: волчица на пригорке сидит и слезами заливается. Со зверями Хозяйка всегда серьёзная, как учительница какая. Боязни и вовсе нет, тем более перед какими-то там волками. Кинулась она к волчице – гладит её по шёрстке, мокрую мордаху вытирает. А та, Хозяйку увидев, малость обробела, ещё пуще разревелась, слова сказать не может. Потом всё-таки притихнулась и рассказала, какая беда стряслась.

– Шла я мимо… – всхлипывая, стонала волчица. – Гляжу, лосёнок в яме сидит. Сирота он у нас, телёнок-несмышлёныш. Видно, спрятался ребячьим делом, а назад вылезти не может.

– Обманываешь, наверно, – строго сказала Илька. – Знаю я вас, волков, так и думаете, как беззащитных зверей погубить.

– Что ты! Что ты! – замахала лапами волчица. – Я мясного давно не ем, всё рыбу да корешки разные.

Посомневалась Илька, а по всему видно – правду волчица говорит. Да и зарёванная вся – как тут не поверишь?

Заглянула Хозяйка в яму, а там и впрямь лось сидит. Илька сразу его узнала, в лесу его Сенька Бобровский зовут. Приметный лосишка, шерсть на нём клокастая, неухоженная. Этот Сеня, знаешь, сирота, с начала зимы без мамки остался. У людей, вишь, бумага нашлась, по которой разрешалось им мать-лосиху убить и лосёнка сиротить. В тот страшный час даже Илька не смогла лосиху спасти. Тогда сразу трое охотников в лес пожаловало, с разных сторон подстерегали. От одного убойцы Хозяйка заслонила лосиху, приняла пулю, а от другого не успела. Да ещё в тот раз Илька, как только пуля в неё попала, сразу проснулась. Куда одной-то успеть?

Сеней – так лосёнка сама мама назвала, а Бобровскими в Кара-Шимском лесу почему-то всех лосей кличут. Видать, потому, что лоси, как и бобры, кору древесную любят.

Не такая уж ямина глубокая, а Сеня из неё выбраться не может. Ослаб в зимнюю бескормицу, а может, и после того, как мамку потерял, всё в себя не придёт. Не ест почти ничего. Целыми днями бегает с отчаяньем по лесу и мамку кличет, кличет… Мясоеды его не трогают, а волчица Марушка и вовсе за ним смотрит, чтобы беды не стряслось. В мамки, правда, не набивается, издалека приглядывает. Однажды даже росомаху отогнала. А тогда, когда Сеня матери лишился, это она его от людей увела. Мясо Марушка, правда, ест – тут Хозяйке она соврала, конечно, – но мало вовсе. Уж такая жалостливая волчица! Когда дичину лопает, прям обревётся вся. А на охоте только загонять умеет.

Сидит себе Сенька в яме, нахохлился весь, передние копыта вперёд вытянул и на них мордаху положил. Илька его окликнула, а он равнодушно голову поднял и опять отвернулся, словно всё равно ему уже, ни до кого дела нет.

Илька засмеялась и спрашивает:

– Ты зачем сюда забрался?

Лосишка обиженно засопел и отмахнулся:

– Хочу и сижу.

– Ишь ты какой суровый! И есть, наверно, не хочешь?

– Ничего я не хочу…

– Второй день уже сидит, – просунулась из-за спины Ильки волчица. – Я ему и осинки в яму кидаю, и других деревьев коры нанесла, а он даже не притронулся. На весь свет обиженный-разобиженный. Самой-то мне не вытащить: эка вымахал!

Посомневалась Илька: лосишка уже большой, веса в нём, наверно, полтораста кило будет, если не больше. «Ничего, вытащу как-нибудь», – подумала она, а сама приглядывается, за что Сеньку ухватить можно. Волчица вокруг суетливо бегает, волнуется.