Тахира Мафи - Чаролес

Сердце Алисы пропустило удар. У Оливера желудок завязался узлом.

И все-таки он повел себя по-рыцарски. Что ж, Оливер Ньюбэнкс в самом деле считал Лейли красивой девочкой. Но красоту легко позабыть перед лицом смерти, дряхлости и прочих неприятностей. Поэтому да , Оливер считал Лейли весьма привлекательной (когда у него было время на такие мысли), но не это побудило его сейчас броситься вперед. Было что-то еще в самой Лейли – что-то, что Оливер пока не мог уяснить как следует, – влекущее его к ней; и хотя он не вполне понимал природу этого чувства, в действительности оно было очень простым.

Дорогой читатель, он восхищался ею.

Потому что неким образом, даже занимаясь такой трудной, грязной и неблагодарной работой, она шла сквозь темноту с удивительным изяществом и ступала по коридорам жизни и смерти с решимостью, о которой он всегда втайне мечтал. Она казалась такой уверенной в себе, такой непоколебимой – такой неприступной для чужих мнений, – что это всколыхнуло в нем чувство, никогда не испытанное ранее. Присутствие Лейли заставляло Оливера нервничать. Ему вдруг страшно захотелось ее понять. Но больше всего ему захотелось с ней подружиться.

– Пожалуйста, – сказал он, глядя ей в глаза, и опустил теплую ладонь поверх ее, затянутой в перчатку. – Позволь мне.

Лейли отдернула руку и нахмурилась, собираясь с духом для слабого протеста (ей не очень-то хотелось в одиночку тащить тяжелую телегу, но гордость не позволяла бросить ношу без должного сопротивления). Оливер не шелохнулся. Лейли, которая не предвидела никакую часть этой беседы, была так изумлена его настойчивостью, что на секунду буквально лишилась дара речи. Любая помощь уже превосходила ее ожидания, однако это было больше даже того, что она ожидала от своих гостей. Да, это был скромный жест – но Лейли так редко видела от людей доброту, что самые крохотные знаки внимания смягчали теперь истерзанное сердце.

Наконец девочка с благодарностью уступила.

Они с Алисой молча наблюдали, как Оливер тащит телегу к снятым с веревки мертвецам. Лейли не сводила задумчивых глаз с его фигуры.

– Алиса, – позвала она внезапно.

Та чуть не подпрыгнула от изумления, что с ней заговорили.

– Д-да?

– Он надежный?

– Кто? – быстро спросила Алиса. – Оливер?

– Да. Этот мальчик. – Лейли кивнула на его уменьшающийся силуэт. – Он заслуживает доверия?

– Доверия?

Тут Алисе было о чем поразмыслить.

– Н-ну, – начала она осторожно. – Мне кажется, что да, заслуживает.

– Тебе кажется?

– Просто я… не вполне уверена. Когда-то он был самым ужасным в мире вруном. – И Алиса рассмеялась. – Видишь ли, он владеет магией убеждения. Это сразу все усложняет.

Лейли в тревоге к ней обернулась.

– Убеждения?

Алиса кивнула.

– Ну да. Он может заставить людей думать и делать все, что захочет. И Ферен свидетель, – она снова рассмеялась, – раньше он бывал просто невыносим.

Тут Алиса наконец заметила ужас на лице Лейли и поспешила добавить:

– Но не стоит из-за этого волноваться! Честное слово, теперь он стал намного лучше!

Слишком поздно.

Лейли уже закрылась. Глаза ее потемнели, а губы сжались в нитку. Она отвела взгляд. На лице девочки проступило неожиданное и необъяснимое выражение злости. Затем она глубоко вздохнула и чересчур сильно стиснула руки в перчатках.

Алиса – которая явно сказала что-то не то, – почувствовала, как ускользает хрупкое расположение Лейли, и начала барахтаться. Она знала, что должна использовать любой шанс на сближение с ней – в конце концов, Алиса до сих пор терялась в догадках, зачем ее сюда прислали, и уже начала отчаиваться. Увы, это отчаяние лишь подтолкнуло ее к безрассудству.

– Лейли, – продолжила она торопливо. – Если бы ты только мне доверилась… Если бы сказала, что не так …

Мордешор окаменела.

– Зачем ты все время твердишь, будто со мной что-то не так?

– Нет! Нет, не с тобой, – быстро возразила Алиса. – Но, возможно, тебя что-то беспокоит …

Она помедлила, скрестила пальцы и выпалила:

– Тебя что-нибудь беспокоит? Может, ты хочешь о чем-то поговорить?

Лейли неверяще взглянула на Алису (по правде говоря, она начала подозревать, что у той не все в порядке с головой), а затем обвела жестом бесконечное поле грязи, подтаявший снег, горы трупов и пустые гробы.

– Меня что-то беспокоит? Интересно, что бы это могло быть? Думаешь, я получаю большое удовольствие от этой работы? Думаешь, мне льстит быть единственным мордешором в городе с населением восемьдесят тысяч человек?

– Н-нет, – пролепетала Алиса, сама напуганная почти до смерти. – Но я подумала, может быть, есть что-то еще… Еще какая-то причина, по которой меня сюда послали. Видишь ли, у меня довольно редкая разновидность магии, и она не очень подходит для омовения мертвецов, поэтому я подумала…

– Давай-ка проясним, – перебила Лейли с выражением таким холодным, что Алиса едва сдержала дрожь. – Я не просила тебя сюда приходить. Не просила мне помогать. И если ты не хочешь выполнять эту работу – если омовение мертвецов лежит вне компетенции твоей редкой разновидности магии , ты можешь уйти в любую секунду. На самом деле, – тщательно выговорила Лейли резким, не терпящим возражений тоном, – тебе было бы лучше уйти прямо сейчас.

С этими словами она зашагала прочь, к Оливеру и куче деревянных гробов, оставив Алису стоять по колено в снегу и с разбитым сердцем.

Для Алисы Алексис Квинсмедоу все пошло совершенно не по плану.

Лейли не собиралась ее жалеть.

Постоянные намеки Алисы, будто с ней может быть что-то не так, больно уязвили Лейли и заставили ее ожесточиться и возвести новые стены. Девочка еще никогда не чувствовала себя такой ранимой и изо всех сил старалась не замечать неожиданную и небывалую дрожь в руках. Вместо этого она крепче сжала кулаки и зашагала через слякоть, вдыхая холодный воздух. Оливер терпеливо дожидался ее рядом со штабелями гробов. Когда он поймал ее взгляд и улыбнулся, фиалковые глаза блеснули от радости. Сердце Лейли испуганно споткнулось. Ощущение было таким странным и непривычным, что ей на миг – очень, очень краткий миг! – захотелось расплакаться. Конечно, Лейли не собиралась рыдать на глазах у чужака, но где-то в глубине ее души промелькнуло желание хоть иногда давать себе волю и разваливаться на части.

Как бы там ни было, она не вернула Оливеру улыбку.

Лейли совершенно не интересовали ненадежные, лживые манипуляторы – даже если они заверяли, что встали на путь истинный. Нет, она решительно не собиралась водить дружбу с этим двуличным мальчишкой или девчонкой с розовой ватой вместо мозгов. Лейли распахнула свой красный плащ – тогда-то Оливер впервые и увидел ее старинное, щедро расшитое парчой шелковое платье, – отстегнула от пояса древний, замысловато украшенный серебряный ломик и принялась за работу. (Также на ее поясе висели: старый латунный молоток; кожаный кнут для усмирения духов; шелковый, тщательно простеганный изнутри кисет со Сверками; пара ржавых щипцов; медная коробочка с ногтями; печать и маленькая визитница.) Лейли молча забралась на телегу и начала вскрывать гробы.