Роман Папсуев - Ириска и Звезда Забвения

– Вы врёте!

В голове Полики всё смешалось: другой мир, Самоцветный Ключ, Ириска может не вернуться, полиции рядом нет, родителей рядом нет… Злобный колдун смеётся, уверенный в каждом произнесённом слове, и наслаждается растерянностью пленницы, а значит, всё услышанное – правда.

На глазах девочки выступили предательские слёзы.

– Нет, не вру. – Захариус сделал призывающий жест рукой, и кулон, который он назвал Самоцветным Ключом, сорвался с шеи Полики и перелетел к колдуну. – Камень пока побудет у меня… Как я уже сказал, я очень хочу, чтобы вы оказались дома. Обе. И я это сделаю. – Удомо выдержал паузу и добавил: – Не благодари.

– Получается, Удомо может убить Полику в любой момент? – растерянно спросила Ириска. Они с сестрой, конечно же, ссорились, кричали друг на друга, даже, случалось, целыми днями не разговаривали, но, поняв, что старшей грозит опасность, Ириска не на шутку испугалась. К тому же рядом не было родителей – откуда им взяться ночью, на берегу реки, в другом мире? – не к кому было обратиться за помощью, и неприятное известие в буквальном смысле слова оглушило маленькую фею.

– Почему ты молчишь? – Девочка протянула руку и дёрнула Страуса за крыло. – Захариус может убить Полику?

– Не думаю, – глубокомысленно ответила птица и чуть отодвинулась, поскольку Дикому надоело, что его постоянно за что-нибудь дёргают. – В этом случае Самоцветный Ключ перейдёт к тебе, ты будешь вольна открывать двери между мирами, приходить в Прелесть, когда пожелаешь, и уходить, когда захочешь. А именно этого Захариус боится больше всего на свете.

– Почему?

– Потому что, как я уже понял, а ты – ещё нет, ибо не следила за ходом моих замечательных мыслей…

– Я следила! – не выдержала девочка.

Страус с удивлением посмотрел на фею, после чего наставительно заявил:

– Если следила, то уже должна была сообразить, что Захариус хочет изгнать из Прелести всех Непревзойдённых.

– Почему?

– Наверное, потому, что вы можете ему помешать. – Хиша посмотрел Ириске прямо в глаза. – А учитывая, что за три последних месяца я не встретил ни одну Непревзойдённую, то не «вы», а ты. Ты можешь помешать Удомо.

– Как помешать? – тут же поинтересовалась девочка.

– Не знаю.

– Что хочет сделать Захариус?

– Не знаю.

– Ты ничего не знаешь.

– Знаю.

– Какой же ты глупый, – вздохнула Ириска, – настоящая…

Девочка хотела сказать «курица», но в последний момент решила не обижать нового знакомого таким сравнением.

Тем не менее Дикий возмутился:

– Что значит «глупый»? Тебе не кажется, что ты чересчур разговорилась? – И клацнул клювом. Как ему показалось – сурово.

С другой стороны, а кто бы не возмутился на его месте? Ведь его назвали дураком! Его! Дикого Страуса! Обозвали! Оскорбление показалось Хише необычайно сильным, он намеревался потребовать извинений, и ещё…

Впрочем, не на ту напал.

– Не кажется, – отрезала девочка. И тут же вернулась к главной для себя теме: – А теперь давай подумаем, как нам спасти Полику?

Поразмыслив, Страус тоже не стал затевать скандал. Он был хоть и диким, но добрым и понимал, что Ириска оказалась в невозможных, очень странных обстоятельствах, сильно напугана, устала… и наивно решил, что, выспавшись, девочка станет вести себя иначе.

Поэтому Хиша просто ответил на вопрос:

– Для начала нужно вести себя осторожно и не попадаться.

– Это я умею, – уверенно ответила Ириска, припомнив те из своих многочисленных каверз, что остались безнаказанными.

Ириска была хорошей девочкой, но иногда, конечно же, хулиганила и при этом старалась избежать наказания. Чтобы не расстраивать папу и маму, разумеется, потому что, как все маленькие девочки, Ириска была твёрдо уверена в том, что родителям лучше не знать о её проделках, и тогда всё будет хорошо.

Но, вспомнив о семье, девочка ойкнула и с испугом посмотрела на Хишу:

– А папа и мама?

– Что папа и мама? – не понял Страус, подбрасывая в костер ещё одну веточку.

– Мы ведь уехали на «футболку», бросили велосипеды и исчезли, – медленно, как маленькому, объяснила Ириска. – Сейчас уже глубокая ночь, и папа с мамой, наверное, с ума сходят от страха.

– Не сходят.

– Но ведь прошло много времени!

– Здесь свои законы.

– Здесь – это в Прелести? – тут же спросила девочка.

– Да.

– И какие тут законы?

– Не перебивай меня.

– Это первый?

– Это – главный! Ты хочешь слушать?

– Да.

– Тогда молчи. – Хиша многозначительно посмотрел на маленькую спутницу, убедился, что она пока не собирается болтать, и продолжил: – Самоцветный Ключ имеет замечательную особенность: он вернёт тебя туда, куда ты захочешь, и в тогда, в когда ты захочешь. Если правильно выберешь время и место, то никто не заметит, что вас не было в мире людей слишком долго. Вы просто вернётесь с «футболки» и пойдёте ужинать. Как всегда.

– Как такое может быть?

– Волшебство, – развёл крыльями Хиша. – Оно всё объясняет.

– Я и забыла, что нахожусь в другом мире.

– В Прелести.

– И разучилась колдовать.

– К сожалению, – добавил Дикий.

– Да…

Ириска прекрасно понимала, что нового друга пугает беспамятство, в которое её погрузил злой Захариус, понимала, почему он беспокоится, и изо всех сил старалась вспомнить хоть что-нибудь, но пока не получалось. И от этого девочка расстраивалась ещё больше.

– Что будем делать? – тихо спросила она только для того, чтобы не заплакать.

– Неподалёку есть Щебетание, – опять непонятно сообщил Хиша. – Мы с Уди как раз двигали в него, когда увидели цирк.

– Зачем?

– Надеялись найти помощь. Ну и вообще: хотели поговорить с феями, послушать, что они обо всём этом думают.

В действительности получилось не «опять непонятно», а очень даже непонятно. Слова, которые произносил Дикий, отказывались складываться в осмысленный текст.

– Щебетание – это процесс, – произнесла Ириска, строго глядя на Страуса.

– И что?

– А ты сказал, что это место.

– Когда дойдём – сама поймёшь, – пообещал Дикий и широко зевнул, деликатно прикрыв клюв правым крылом. – Что-то я устал.

– Хорошо, ты устал и хочешь спать, – согласилась Ириска и поправила рваное одеяло, в которое её укутала птица. От реки тянуло холодом, и если бы не костёр, у девочки давно бы уже зуб на зуб не попадал. – Но перед сном ты расскажешь мне о Прелести.

– Это ещё почему? – взвился Страус.