Вячеслав Запольских - Планета имени шестого Б

Компосель отсалютовал хоботом.

— А теперь, — продолжал адмирал, уже окончательно придя в себя, — докладывайте. Вы, кажется, побывали в брюхе этого существа?

— Да, господин адмирал!

— Прекрасно. А Рубинового Трысьбу вы там не видели?

— Не видел. Но Трысьба все-таки найден. Его обнаружили под цилиндром звездного кита, а не в желудке. Как он туда попал, неизвестно. Его еще не успели допросить.

— Не успели, и не надо. Им займется сам Генералиссимус. А вы, мичман, идите в отсек связи и пошлите гравиграмму Его Высокоширокоглубокопревосходительству о небывалой победе.

И Адмирал плюхнулся в кресло, усилием воли заставив себя ни о чем не думать. Так было безопасней.

А Генералиссимус, конечно же, был в курсе всего, что произошло во время битвы. Он сидел в секретном корпусе штаба около своего детища — небывало дальнобойной подгляд-мортиры, способной заглянуть в неимоверно далекие миры. Об этой мортире почти никто не нал, да и сам Генералиссимус воспользовался ею впервые. С легкостью она отыскала такой удаленный объект, как эскадра Адмирала, и, как застоявшийся скакун, тихонько вздрагивала, готовясь обрушить всю свою мощь на расстилавшуюся перед ней бесконечность.

Генералиссимус напялил себе на головогрудь шлем с биомагнитными датчиками. Сейчас же в его мозг вошла картина какой-то неизвестной области пространства. Генералиссимус покрутил верньеры, устремляя все глубже в космос фокус подгляд-мортиры. И, наконец, увидел то, что хотел.

Огромный звездолет несся, казалось бы, прямо в переносицу Генералиссимуса. Он запросил мортиру о массе биологической субстанции, находящейся на звездолете, с точностью до дивизии. Надо было знать численность противника. Ответ был более чем обнадеживающим: на корабле присутствовало примерно… полтора пехотинца.

«Расчихвостим, — решил Генералиссимус, — и на их же звездолете пошлем первую группу вторжения. Она, не вызывая подозрений, подойдет к пограничным кордонам дальних планетарных орбит, внезапным ударом уничтожит их, а потом к ничего не ожидающей Земле хлынут челюстианские эскадры. И начнется!..»

Он выглянул в окно. Во дворе штаба проходили тактические учения диверсионной группы полковника Квастрабуса. Огромный, в натуральную величину, макет собора Василия Блаженного почти ничем не отличался от оригинала. Он стоял спокойно и величественно, и вокруг него не было ни души. Но вдруг раздался вой сирены, и как будто из-под поверхности Челюсти выскочили фигурки в болотного цвета форме. Мгновение — и они хлынули вверх по фасаду собора, как будто зеленой тиной затопляя его расписные стены и граненые луковицы куполов.

Откуда-то из пригородов донесся звук взрыва. Там репетировали диверсию на мосту через Берингов пролив.

Вдруг Генералиссимус почувствовал головную боль. В чем дело? И тут его взгляд упал на датчик биомассы. Стрелка, стоявшая буквально минуту назад где-то около нуля, сейчас подпирала противоположный край приборного окошечка. Необычный скачок количества биомассы на звездолете? Похоже на то. Даже в глазах потемнело: подгляд-мортира зафиксировала этот скачок и послала сильный биомагнитный импульс в мозг Генералиссимуса. Он стащил с головогруди шлем, и боль тотчас прошла. А стрелка индикатора биомассы по-прежнему упиралась в конец шкалы.

Генералиссимус нажал несколько кнопок, и мортира выпустила из щели самописца бумажную ленту. На ней было написано:

«Только что их было полторы штуки, — изумленно подумал Генералиссимус, — а теперь уже целая армия! Наверное, мортира забарахлила».

— снова прошуршал самописец. Генералиссимус с сомнением покачал хоботом. Он не верил. Потому что не знал, что минуту назад палец землянина нажал на загадочную кнопку, и космические окрестности огласились конским ржанием. «Гамаюн» получил разрешение на самодеятельность.

Я очнулся от того, что Лев Ильич окатил меня целым потоком ледяной воды. Бр-р-р… Такой холодной, что даже бачок с ней он держал, надев варежки. Я взлетел чуть не под потолок, как… Как ошпаренный. Холодом, оказывается, тоже можно ошпарить. Женька уже сидел в кресле, укутанный дюжиной махровых простыней.

Когда меня, как и Женьку, запеленали и усадили в кресло, Лев Ильич скрестил на груди руки и сказал:

— С легким паром, молодые люди. Вижу, вы жаждете объяснений. Пожалуйста: никакой катастрофы не произошло, если не считать а-а-агромаднейшей шишки на голове у Яна.

Я инстинктивно схватился за лоб. Так и есть!

— Но я думаю, что эта шишка произведет в вашем классе не меньший фурор, чем боевой орден. Ведь получена она не в рядовой потасовке — в опасной экспедиции. Женька, завидуй, у тебя такой нет!

Женька то ли захрюкал, то ли засмеялся. Мне почему-то было не до смеха. Шишка начала болеть.

— А теперь попрошу внимания! — заявил Лев Ильич и, посмотрев зачем-то на потолок, вдруг гаркнул:

— Ннн-о-о!!!

— Р-р-рь… игого-ооо!

Оглушенные, мы молчали. Удивительно жизнерадостное, полное ликования ржание. Откуда оно? Это не розыгрыш, я помнил, что такие же чарующие звуки слышал перед тем, как потерял сознание. Стало быть…

— Стало быть, это «Гамаюн»? — спросил Женька.

— Совершенно верно, — согласился дед. — Именно «Гамаюн». После разрешения на самодеятельность наш уважаемый звездолет одним махом пролетел через «Крымское» и, значительно превысив скорость света в подпространстве, домчал нас до первой цели нашего путешествия. Правда, для этого ему пришлось произвести некоторую реконструкцию собственного двигателя. Я даже не мгу сейчас объяснить, по какому именно принципу мы двигались вперед с такой сумасшедшей скоростью. Кроме того, «Гамаюн» так распоясался, что позволил себе шутки ради позабавить нас непременным атрибутом быстрой езды — заливистым конским ржанием. Я доступно излагаю?

— Не совсем. — Я снова потрогал шишку. — Как же мы смогли проскочить через устье, не пройдя через все шлюзы, постепенно, один за другим? Это же невозможно.

— Это возможно, — ответил дед, — потому что при сверхсветовой скорости подпространство приняло не сам звездолет, а его ИНФОРМАЦИОННЫЙ ШИФР. Превысив скорость света, мы превратились как бы в ничто. Но в этом «ничто» содержались все данные и характеристики, в соответствии с которыми мы и материализовались в первозданном… ах, прости, Ян. Не совсем в первозданном виде. Шишки у тебя до нашего рывка не было.

Шериф постучал сам себя по железной голове, послушал гулкий звук и засмеялся. А через минуту он вместе с Гулливером готовил к старту один из космоскафов, который должен был доставить нас на Нулиарду.