Евгений Велтистов - Гум-Гам

– Понятно, – сказал Максим. – Крестики и нолики.

– Как ты догадался? – удивленно воскликнул Гум-гам. – Ах да, я совсем забыл, что видел эту игру в вашем дворе. Там две девчонки чертили на асфальте. А я сам придумал утринос! Он страшный обманщик: когда проигрывает, всегда вместо креста рисует ноль.

Гум-гам стукнул по кнопке и задумчиво сказал:

– Конечно, ты прав, Максим: это старая игра, пора ее выкинуть… Но зато, – он улыбнулся, чтото придумав, – зато ты не угадаешь, на какую букву все вещи в этом доме!

Максим удивленно огляделся, рассматривая незнакомые вещи. Правда, некоторые он уже знал: пылеглот, утринос.

– Ни за что не угадаешь! – торжествовал Гумгам: наконец-то он предложил другу забавную игру. – Пойдем, я тебе покажу.

Каких только вещей не было в доме Гум-гама! Машины для умывания, чистки зубов и вытирания, насвистывающие марши; машины для причесывания и для гимнастики – с веселой музыкой; механические щетки для скафандра, шлема, ботинок, урчащие, словно коты; телевизоры всех фасонов – со стену и карманное зеркало, экраны на умывальнике, на спинке кровати, на столах; даже чайные чашки с экраном вместо дна. Все эти вещи странно оживали, начинали бормотать, едва Гумгам и Максим приближались к ним: «Включи меня… Включи меня…»

Друзья стояли перед шкафом. С виду это был шкаф как шкаф – обычный двустворчатый шкаф. Вдруг дверцы распахнулись, и Максим неожиданно для себя вошел в шкаф. Он тут же повернулся в темноте, вышел и увидел себя в костюме пожарного – разумеется, в зеркале, которое почтительно держал Вертун. Потом Максим выходил из шкафа в костюмах врача, охотника, шофера, продавца, а когда игра надоела, он забеспокоился:

– Как я вернусь домой? С погонами, что ли?

На нем была форма юного барабанщика, сшитая точно по росту.

– Пустяки, – махнул рукой Гум-гам. – Что на тебе было? Рубашка и штаны? Сейчас получишь.

И Максим появился из шкафа в новой рубашке и новых штанах.

– Ну, – хитро спросил Гум-гам, – угадал?

Максим покосился на забавный шкаф-одевалку, нерешительно произнес:

– Наверное, все они начинаются на «В».

– Вот и не угадал! – Гум-гам захлопал в ладоши. – Все они – машины. Все на «М»!.. Миллион разных «М»!

– А чего ж они шепчут: «Включите меня…»

– Ты прав, – согласился Гум-гам. – Все они приставалы.

Максим пожалел, друга: целый день сиди дома и нажимай миллион кнопок. Если б не верный Вертун, у Гум-гама не было бы ни одной свободной минуты.

– Вертун! – крикнул Гум-гам, и Вертун тотчас явился. – Выкидывай все, Вертун!

– Все? – пропищал Вертун.

– Все, все, до единой! – Гум-гам вздохнул с облегчением, засмеялся, придумав, как ему избавиться разом от миллиона противных кнопок. – Я думаю, Максим, пока идет уборка, мы с тобой поиграем. Быстрей на улицу!

Гум-гам побежал через комнату, Максим – за ним. На бегу Максим ударился плечом о шкаф, крикнул:

– Вертун, убери его!

– Молодец, Максим! – похвалил, оглянувшись, хозяин. – Будет знать, как толкаться!

Гум-гам подскочил к прозрачной стене, и она со звоном распахнулась. Открылось синее-синее, как море, безграничное небо. В этом небе порхало чтото пестрое – бабочки или птицы, Максим точно не мог разглядеть, моргая от непривычно слепящего света. Он посмотрел вниз и не увидел ни улицы, ни двора, никакой вообще земли. Это было так непривычно, что Максим в испуге отступил от распахнутой стены.

– Как ты хочешь гулять? С зонтом? На облаке? На клумбе? – спрашивал его Гум-гам.

– Не… знаю… – растерянно отвечал Максим.

– Сейчас я придумаю что-нибудь забавное, – обещал его друг.

За их спинами Вертун убирал последний пылеглот.

– Тебе не жалко? – спохватился Максим. – Как ты будешь умываться, обедать, одеваться?

– Не волнуйся, – рассеянно отвечал голуболицый мальчик. – Автук сделает новые машины.

– Автук? – Максим повторил странное имя. – Кажется, я еще не видел Автука.

– Мы не заходили в эту комнату, – спокойно сказал Гум-гам. – Мой Автук делает все на свете.

Любую машину – за одну секунду. Вот смотри: сейчас я попрошу одну вещь, которой еще нет ни у кого. И она сразу будет. Эй, Вертун, принеси сюда летающие банты!

Вертун мигом принес две белые ленты.

– Зачем это? Что мы – девчонки? – возмутился Максим, догадываясь, что ленты могут стать бантами.

– Не пожалеешь, – сиял Гум-гам, завязывая на голове Максима бант. – Я еще не видел ни одной девчонки, которая летает с бантами. Мое изобретение… – скромно добавил он, смастерив себе такой же бант.

– Разве мы полетим? – удивленно спросил Максим, ощупывая свой бант (он еле держался на макушке).

– Еще как! – воскликнул Гум-гам, ведя его к распахнутой стене. – Не бойся, не развяжется. Р-раз! – и ныряй.

Гость упирался, не понимая, как он может летать с каким-то глупым бантом. И тогда Гум-гам легонько толкнул его в спину.

Максим ахнул, сорвавшись с карниза, прошептал, задыхаясь, «р-раз!» и повис в воздухе. Он ощутил удивительную легкость, словно очутился в реке, и радостно замахал руками, заболтал ногами. А рядом парил Гум-гам, звал: «Эй, за мной!», и над головой его, над вставшими дыбом волосами, сам собой вертелся крохотный белый пропеллер.

Теперь Максим увидел город, в котором жил его друг. Слева и справа, сверху и снизу висели огромные разноцветные дома-шары. Впрочем, где было «лево», а где «верх», Максим не мог точно сказать, кувыркаясь в голубых волнах. Ясно было одно: в воздушном городе нет никаких улиц. Навстречу нашему летуну катилось что-то пестрое, вертящееся, и он едва успел нырнуть в сторону, а оглянувшись, догадался, что это цветочная клумба.

– Того и гляди, набьешь себе шишку, – проворчал Максим, заметив парящее дерево с крепкими сучьями.

– Осторожней! – крикнул Гум-гам, подлетая.

– Я вижу. – Максим, вытянувшись рыбкой, скользнул между зеленых ветвей и вздохнул: – Опасно для жизни… Как только тут ходят пешеходы? спросил он, забыв, что сам болтает в воздухе ногами.

– Все сидят дома, – ответил Гум-гам.

– У вас никто не гуляет? – удивился Максим.

– У нас не любят гулять, – грустно сказал Гум-гам.

– А праздники? Ведь в праздники всегда гуляют на улице. Ну хоть в гости кто-нибудь ходит?! – возмутился Максим. – Разве не интересно прилететь к кому-нибудь на день рождения?

– Конечно, интересно, – согласился Гум-гам. – Ты не думай, – добавил он, – что здесь одни скучные люди. Я и мои друзья гуляем когда хотим: это мы придумали камень путешествий.

Они пролетали под аркой радуги, которая, казалось, стояла прочно на месте в этом плывущем вместе с ветром воздушном городе.

– Хочешь скатиться с радуги? – предложил другу Гум-гам. – Тебе понравится…

Максим в ответ взбил воздух руками, взлетел на сверкающую дугу и, перевернувшись на спину, решил. «Поеду по красной дорожке». В ту же секунду он заскользил вниз гораздо быстрее и мягче, чем на ледяной горе, и в глаза ему ударил сноп огненных искр, так что слезы брызнули из зажмуренных глаз. Хоп! – и он уже качается в голубых волнах и, счастливо улыбаясь, думает: «Если я скажу маме, что катался с радуги, она воскликнет: „А-а, я знаю, как это было: лег на спину и съехал вниз…“ Нет, совсем не так! Когда чувствуешь быстрое скольжение, когда видишь, как блестят купола домов и вся радуга лучом прожектора ударяет в глаза, а потом, стараясь отдышаться, хватаешь ртом прохладный голубой воздух, – это совсем не „съехал вниз“, это катание с настоящей радуги…»