The Girl Who Lives - Поттер против Эванс

— Нет. Я де-действительно девственник.

Лили громко рассмеялась, испытывая большое облегчение. Джеймс даже начал краснеть. Он не мог придумать какую-нибудь отговорку, потому что он не мог лгать.

— Значит, разговоры о том, что в 70-ых не бывает тинейджеров-девственников — пустая болтовня, — с довольным видом добавила Лили.

Он повернул бутылочку еще раз. На этот раз она указала на Джеймса.

— Теперь я спрашиваю. Правда или желание, Эванс?

— Правда. Я еще не сошла с ума, чтобы спрашивать о твоём желании.

— А ты… ты правда девственница?

Лили не надо было заставлять говорить правду.

— Да, правда.

Джеймс фальшиво рассмеялся, тоже испытывая облегчение. Он еще раз провернул бутылочку.

— Правда или желание, Эванс?

— Правда.

— Хорошо, — сказал Джеймс. — Итак, почему ты меня ненавидишь?

— Ч-что, Поттер? — изумленно переспросила Лили. — Мы же договорились не задавать такие вопросы!

— Ну, я нарушаю правила, мы же не договаривались ни о каком наказании за их нарушение. Так почему же ты меня ненавидишь?

— Ты смешон, Поттер.

— Неважно, но тебе придется встать, когда ты будешь отвечать на мой вопрос. Я не настолько плохо разбираюсь в зельях, как ты думаешь.

— Это несправедливо, — тихо сказала Лили. Я же не под действием зелья… Я положила в мое зелье головку чеснока, но я не могу сказать об этом… Это еще более несправедливо, чем задавать такие вопросы .

— Если ты ненавидишь меня так сильно, как постоянно уверяешь, то ответить должно быть несложно, — сказал Джеймс.

— Я не хочу отвечать на твой вопрос часами, Поттер. — ответила Лили. — Но я скажу, почему я тебя ненавижу: ты противный, ужасно скучный, жутко уродливый, и при всем при этом у тебя самое высокое мнение о себе из всех, которых я видела.

Её ответ ранил его, и это было заметно, поэтому Лили добавила, — Я не хотела задеть тебя, но ты сам спросил.

Если раньше у Джеймса и были какие-то сомнения насчет ненависти Лили к нему, то сейчас их не осталось. В конце концов, она же была под действием зелья правды. Он понял, что она не сказала ему всей правды о зелье — оно причиняло боль… но это была не физическая боль. Это было где-то внутри, глубоко внутри. Он сделал глубокий вдох, но не смог сказать ничего вроде «Меня не волнует, что ты мне говоришь», потому что он не мог лгать, и он не был уверен, что хочет лгать. И он не был уверен, нравится ли ему Лили или нет. Он был только уверен в том, что ненавидит ее. И это было странно, поскольку он всегда думал, что ненавидит ее, но он никогда не лгал на этот счет. Но может это потому, что он думал, что это была ненависть, а это было что-то другое. Странно… если это не ненависть, то что же? Единственное, что он понял, это то, что чувство это было сильным и заставляло его сердце биться быстрее. Это чувство заставляло издеваться над ней. Это чувство делало его счастливым, когда она нервничала. Но если это не ненависть, то что же это? Он знал, что это причиняло боль, и очень сильную.

— Можешь прокрутить бутылку, Эванс? — тихо спросил Джеймс.

Лили чувствовала себя виноватой из-за сказанного, но внутренний голос говорил ей: Он выглядит таким несчастным только потому, что это невыносимо для его самомнения — смириться с тем, что он кому-то действительно не нравится .

Но самое худшее было то, что… она не могла точно сказать, что он ей действительно не нравится…

Лили крутанула бутылочку, и она остановилась, указывая на нее.

— Правда или желание, Поттер?

Джеймс сейчас не хотел отвечать ни на какие вопросы. В конце концов, она могла задать такой вопрос, ответ на который он боялся услышать от самого себя. Его голос произнес:

— Желание.

Вдруг Лили почувствовала себя плохо, она покраснела, затем стала фиолетовой, затем синей, зеленой, и, наконец, снова белой.

— Я желаю… — сказала Лили, изумляясь своему пьяному голосу. — Я желаю, чтобы ты меня поцеловал.

Когда Джеймс услышал Лили, он не мог думать, что она была пьяна — он же дал ей отрезвляющего зелья! Но он также не мог считать, что это было ее обычное поведение.

Ты не-не могла б-бы по-повторить, по-пожалуйста, — заикаясь, попросил Джеймс, все еще удивляясь.

Лили, казалось, чувствовала себя так непринужденно, как если бы они с Джеймсом были одеты и были бы старыми друзьями.

— Ты слышал. Я желаю, чтобы ты меня поцеловал.

Глаза Джеймса чуть не выпрыгнули из орбит:

— Ч-что?

— Послушай, Поттер. У меня нет времени. Ты меня поцелуешь или нет? Тебе придется это сделать, потому что ты спросил мое желание. Вспомни правила игры.

— Я… я…

— Разве ты не хочешь меня поцеловать?

Правда вырвалась из его горла, из его сердца:

— Я и правда хочу поцеловать тебя. Но я не могу. Мы враги, ты забыла?

— Мы враги, несомненно, но все же ты можешь меня поцеловать.

— Ты сумасшедшая.

— Да, я сумасшедшая, но все же тебе придется поцеловать меня.

Джеймс подошел к ней, и поцеловал ее в щеку, и поскольку она была очень холодная, он быстро отодвинулся.

Лили была возмущена.

— И это знаменитый своими поцелуями Джеймс Поттер? Я думаю, мне придется научить тебя еще многим вещам.

Прежде чем Джеймс успел что-нибудь ответить, Лили поцеловала его в губы, и, не успев вздохнуть или пошевелиться, он ответил ей тем же.

Ни Лили, ни Джеймс не могли сказать, сколько времени прошло, пока они стояли так, делая то, что они делали, но этого времени было достаточно, чтобы опьянение, в котором находилась Лили, прошло. Как только это случилась, Лили обнаружила себя… в руках Джеймса, целуясь с ним?

Это мог быть только какой-то чудесный сон, но это, конечно, был не сон. Ни один ее сон не был таким реальным, и, в конце концов, Джеймс Поттер просто не мог ее целовать!

Но прежде, чем она все это осознала, она убрала руки со спины Джеймса и оттолкнула его.

Джеймс выглядел ошеломленным и оробевшим. Она выглядела изумленной и смущенной.

— КАКОГО ЧЕРТА! ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ПОТТЕР?! — закричала Лили изо всех сил.

Казалось, Джеймс не поверил тому, что услышал. После всего, что произошло… это была какая-то магия, но не та магия, к которой они привыкли и которую творили каждый день, а что-то более могущественное, заставляющее его чувствовать себя где-то за пределами этого мира, но в то же время — самым счастливым человеком среди всех, живущих в мире… и после всего этого, как Лили могла снова превратиться в прежнюю Лили? После того как она сама высказала свое желание, после того как она сама поцеловала его… Как она могла?

— Эй! Это же было твое желание! — сказал Джеймс самым серьезным голосом, на который он был способен.

— Мое желание?! Разумеется, ты лжешь. Я бы никогда не загадала тебе сделать… сделать… То, что ты только что сделал.