Леонид Саксон - Аксель и Кри в Потустороннем замке

— В замке моего друга, — поправил Фибах. — Не забывайте. А насчёт кружения… это немножко дороговато, но ладно… вызову для вас Выпрямителя, впредь только щёлкните пальцами и скажите: «Шнурштракс!» Возникнет дверь в коридор или соседнюю комнату. Ничего не поделаешь, коли уж вы попали в Свёрнутый Мир.

— Свёрнутое что? — хором спросили дети.

— Завтра, завтра все объяснения… У нас тут свой язык!

— У кого это «у нас»? — хмуро уточнил Аксель.

— Позже узнаете… А пока поймите, что одновременно в замке существуют лишь те комнаты, где кто-то находится. Прислуга не в счёт, она вызывается отдельно… Сейчас, к примеру, нас здесь семеро: мы трое, мои цыпочки и негодник Шворк. Стало быть, этой ночью будут три комнаты и подвал, потому что место животных — в подвале. Но и это не всё: предположим, Элоиза решит покинуть своё стойло и навестить Амалию или Беттину фон Краймбах-Каульбах, чтобы помочь им убрать помёт. Та часть подвала, где проживает Элоиза, тут же свернётся, и до её возвращения подвал станет меньше. Это опять-таки не всё: внутри одного и того же помещения — достаточно большого, разумеется, — надо произнести специальное закля… хм… подать специальную команду, чтобы оно сворачивалось вслед за вами по мере вашего передвижения. Но и это ещё не конец! Если я загляну в подвал, чтобы пожелать моим цыпочкам спокойной ночи, и увижу, что Элоиза забыла дать такую команду, я ей выщиплю все перья из хвоста, а новые отрастить не позволю… И она это знает. Ясно?

— В… вроде да, — кивнул Аксель. — Но к чему всё это?

— О, это же колоссальная экономия волшебной энергии! — ляпнул профессор. И прикусил язык. Спохватившись, он явно хотел поправиться с помощью очередного вранья, но под пристальными взглядами детей махнул рукой. — Ну, вы сами видите, что если не я, то хотя бы мой друг и впрямь немножко волшебник…

— Злой? — округлив глаза, в ужасе прошептала Кри.

— Оставьте это для нянюшкиных сказок — «злой», «добрый»! — скривился её очкастый экскурсовод. — Настоящий волшебник должен быть не злым и не добрым, а деловым. Ясно?

— Яснее некуда, — мрачно ответил Аксель. — Продолжайте, пожалуйста. Нам очень интересно. А родители могут и подождать. Верно, Кри?

Судя по физиономии Кри, это было не совсем верно и даже возмутительно. А со стороны Акселя просто неслыханно! Но прежде чем она успела открыть рот, Аксель ей подмигнул. Он теперь и впрямь не спешил. Раз уж этот павлин-профессор с его чванливым «ясно?» такой болтун, что сперва распускает хвост, а потом думает — надо выведать у него побольше. И уж потом звонить! Иначе Фибах обведёт маму и папу вокруг пальца, а Аксель даже не будет знать, в чём именно он им наврал.

— Давно бы так! — довольно закивал Фибах. — Прежде всего дело, молодые люди. Научно задуманное и без шума выполненное… Прошу сюда!

Он толкнул тяжёлые тёмные створки и вступил в следующее помещение — спиной, торжественно кланяясь и разводя руками, как дирижёр, наконец-то дождавшийся заслуженных аплодисментов. Аксель и Кри шли вслед за ним — разумеется, глядя вперёд и взявшись за руки. Но, миновав порог, они развели руками не хуже Фибаха. И открыли рты.

Перед ними была приёмная, куда выходили большущие двери двух кабинетов — одна против другой. Посредине стоял секретарский стол с папками, бумагами, компьютером и двумя пузатыми факсами, похожими на приготовившихся к прыжку жаб. Всё это выглядело обычно, и, конечно, дети оторопели не поэтому. Во-первых, на секретарском месте восседала Элоиза в громадных тёмных очках, сдвинутых на кончик клюва. Причём даже не думала заниматься делами. Вместо этого, задрав по-американски грязные мозолистые лапы на стол, она делала себе чёрным лаком не то маникюр, не то педикюр. Во-вторых, над её столом висел большой фотопортрет в траурной рамке, увитой свежими эдельвейсами. С портрета глядела такая же плешивая птичья голова, как у самой Элоизы, только с хищно разинутым клювом. Подпись огромными буквами гласила:

РОЗАМУНДА КРЮГЕР

РАСТЕРЗАНА ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ

ПОЖЕЛАЙ НАМ ТАКОЙ ЖЕ СМЕРТИ, РОЗИ!

ОН ОТВЕТИТ ЗА ЭТО!

Но и это были ещё цветочки! По-настоящему у Акселя и Кри глаза на лоб полезли, когда они прочитали таблички на дверях кабинетов:

ПРОФЕССОР ФИБАХ

И напротив:

ДУХ ПРОФЕССОРА ФИБАХА

Кри так растерялась при виде всех этих страстей, что чуть не ухнула в тёмный круглый зев колодца перед столом Элоизы — такого же, как в холле. (Аксель вовремя схватил её за рукав.)

— Срочных звонков и писем нет, Лиззи? — спросил профессор.

— Две телеграммы, — каркнула жуткая секретарша голосом простуженной вороны. — Обе за подписью Главного Диспетчера. Первая: «Поймали или нет?» Вторая: «Если вы не поймаете, то мы поймаем». Ответить?

— Ответь, — устало вздохнул Фибах, — и первым делом предложи им не наглеть… Не наглей, кстати говоря, и сама. Я тебе сто раз говорил: ухаживай за своими когтями глубокой ночью. Это тоже обязанность, согласен, но есть более срочные дела. Ясно?

— Ночью они не успеют пропитаться, — глухо возразила Элоиза. — Их будет видно.

— Твои проблемы… Если что — я у своего духа. Силь ву пле, мои юные друзья! — И профессор взялся за дверную ручку соответствующего кабинета.

— Акси… — дрожа, прошептала Кри. — Я не пойду… Там наверняка привидение!

— О, не бойся, дитя! Мой дух не более опасен, чем я сам, — игриво подмигнул Фибах. Кри затряслась ещё сильнее. Заметив это, профессор довольно хмыкнул и щёлкнул пальцами. Приёмная медленно начала вращаться. Но вот пол замер, и дверь отворилась.

Дух профессора явно предпочитал современному стилю старинный. Полутёмный кабинет был задрапирован пыльными занавесями, и в нём царил зеленоватый полумрак. В дальней части комнаты находилось нечто вроде алтаря, убранного чёрным бархатом. На алтаре, отражая огоньки свечей, горящих в канделябрах, стояло высокое тусклое зеркало. Почти всё остальное пространство занимал дубовый стол с гнутыми ножками, окружённый такими же стульями. Не было стульев лишь у его торцевой, обращённой к двери стороне, где с пола на стол вела мраморная лестничка с перильцами-чудовищами.

— Сюда… — шепнул профессор и, высоко поднимая тощие ноги с большими ступнями, начал торжественно подниматься на стол. — Поприветствуем ЕГО…

Девочке явно хотелось не поприветствовать ЕГО, а забиться ПОД СТОЛ, но профессор, пропустив вперёд её и Акселя, безжалостно гнал их гуськом к алтарю. Подойдя к зеркалу так, чтобы отразиться в нём по пояс, Фибах простёр руки над головами детей к своему отражению и воскликнул:

— О Этвас Безондерес! Что ты делаешь в этот угрюмый час?

— Пью чай, — гробовым голосом ответило отражение, показывая гостям чашку с кроваво-красной жидкостью.