Леонид Саксон - Аксель и Кри в Потустороннем замке

— ШВОРК УМЕЕТ ГОВОРИТЬ? — ахнула Кри.

— А то нет! — фыркнул профессор. — Подопытное собачье существо Шворк — это волшебный биоробот пятого поколения, говорить же умело и первое. Он не так умён, как девочки, но вполне тянет на малообразованного и малоразвитого человека…

— Он добрый! — нежно шепнула Кри.

— …И чтобы он заговорил, надо знать специальное заклятие, либо трижды, с интервалом в три секунды, хлопнуть его по носу. Отключать речь — так же. А если вы внутри него, просто взгляните на любой из портретов Главных Диспетчеров и прикажите Шворку говорить. Правда, он не очень это любит…

— А со мной полюбит! — вызывающе заявила Кри. — Вот увидите!

— Буду только рад! — скривился Фибах. — Когда ты при мне в горах похлопала его по носу, я было решил, что ты сама проникла и в этот секрет.

— Портреты Главных Диспетчеров — это такие… с ушами и без носа? — уточнил Аксель.

— Ну да! Дослужиться до этой должности непросто, надо сказать… Вот духи и сделали каждую эмблему и каждый столбик лестничных перил во всём Подземном и Свёрнутом Мирах чьим-то персональным изображением. Должен признаться, сам я не улавливаю различий между ними. Но ОНИ улавливают… Однако вернёмся к Морицу, которого я, раздув до размеров тучи, переименовал в Шворка! Отдохните часок, а потом я пришлю за вами Амалию или Тину, и начнём работать. Ясно?

— Почему не Элоизу? — невинно спросил Аксель.

— У неё много дел и что-то с нервами! Ну-с, многоуважаемые Его Луна и Спросивший Смерть, приятного отдыха… — И профессор поднялся.

— Подождите! — спохватился мальчик. — Так для чего же всё-таки сделан Шворк?

— Для перевозки духов и грузов в атмосфере и ближнем космосе, — скороговоркой ответил Фибах. Но Аксель почувствовал, что профессор лжёт. Или недоговаривает. «Дженни бы сюда, — с тоской подумал он. — Та бы мигом разобралась! И всё из него вытянула!»

— Да, чуть не забыл… Профессор, вы не заглянете сейчас на минутку в мою комнату?

— А что случилось? — насторожился тот.

— Стенка между моей комнатой и комнатой Кри странно себя ведёт. Она стала невидимой и… и… временами мычит!

— Мы-чит? — протянул Фибах. — Про стенку мне доложили, но чтобы она мычала? Это, должно быть, шутки Пралине…

— Нет, уверяю вас! Пралине нас уважает и ничего не сделал бы без приказа Главного Диспетчера! Наверное, ваши спирали как-нибудь не так выпрямились…

— Вздор!

— А вдруг у нас потолок обвалится? — И, видя, что отяжелевший и размякший от спиртного Фибах колеблется, Аксель вдруг выпалил: — Такое злобное мычание! А вдруг снизу, через колодец, пробралось опасное подземное животное?

— Зачем ты это сказал? — взвизгнула Кри. — Я больше не засну!

— Ох, начинаются бабьи штучки… — вздохнул профессор. — Под землёй нет опасных животных! Хотя, — он слегка оживился, — я не исследовал этот вопрос… Ну ладно, пойдёмте…

Минуты, которые понадобились Фибаху, чтобы без особой спешки дойти до цели, показались Акселю вечностью. Дорогой он всё время о чём-то бессвязно расспрашивал профессора, чтобы тот поменьше вспоминал об ожидающей его призрачной корове и не передумал с нею знакомиться. Но о чём именно был разговор, мальчик позже не смог бы припомнить даже под страхом смерти. А Кри просто не слушала: она всё время пыталась высмотреть какие-нибудь признаки того, что Хоф идёт за ними.

Наконец они достигли комнаты Акселя и, войдя, увидели, или, вернее, не увидели прозрачную стенку.

— М-да… Любопытно… — пробормотал Фибах. — То есть ничего, конечно, особенного, но любопытно, кто и зачем это сделал. Ну, и где же наша, — и он икнул, — подземная корова? А?

Не успел он договорить, как из воздуха прямо перед профессорскими очками раздалось негромкое, но злобное мычанье. Все подскочили. Фибах вздрогнул и неуверенно провёл рукой по воздуху, пытаясь что-нибудь нащупать. Затем отдёрнул руку и сделал быстрый шаг назад, но, споткнувшись обо что-то невидимое, упал на спину. При этом он, видимо, больно ушиб затылок и яростно чертыхнулся. Цилиндрические очки, сверкнув золотой оправой, соскочили с его носа и запрыгали по полу, как живые. Фибах следил за ними остекленевшим взглядом. Вдруг очки подпрыгнули в воздухе и зависли напротив его носа, словно уже сидели на чьём-то — только невидимом — носу.

— Кто здесь? Пралине… — растерянно сказал профессор. Внезапно очки прыгнули ему на переносицу и, утробно мыча, попытались её оседлать, но он вскочил и с проклятием смахнул их на пол. И, налившись лиловым, злобным румянцем, явно имеющим прямое отношение к коньяку «Наполеон», ненавистно заскрежетал: — Что за идиотские шутки?!

Он хотел щёлкнуть пальцами, однако какая-то невидимая сила вдруг нанесла ему жестокий удар в грудь. Фибах вновь рухнул навзничь, раскинув руки. Кри невольно охнула. Профессор корчился на полу, как полураздавленный жук. Придя в себя, он попробовал шевельнуть кистями рук, но кто-то невидимый, нависая над ним, умело придавил их коленями.

— Хочешь кого-нибудь позвать? — прошелестел профессору в ухо зловещий, замогильный шёпот. Так могла бы шипеть змея! Лишь благодаря тому, что и Аксель, и Кри уже довольно много разговаривали с Хофом, они признали этот голос, потерявший почти все человеческие интонации. — Я могу помочь… Только не пожалеешь ли ты сам, если нас кто-нибудь услышит, человечек?

— Кто ты? — лихорадочно щёлкнул челюстями профессор. — Если ты от Главного Диспетчера…

— Тебе повезло, — ещё более зловеще зашипел Хоф. — Я не от Главного Диспетчера! Он растерзал бы тебя за одну сотую того, что ты наболтал сегодня спьяна…

— Ах вот оно что! — взвизгнул Фибах, пытаясь прогнать страх возмущением. — За мной шпионят… Многоликий… вы нарушаете его приказы!

— Почём тебе знать все его приказы! — провыл Хоф. И, когда его жертва задрожала, добавил: — И откуда ты знаешь, что они меня вообще волнуют? Я привык сам отдавать их… — Тут халат профессора распахнулся, открыв голую смуглую грудь. Видимо, что-то произошло, потому что Фибах вдруг заверещал не своим голосом:

— А-а-а-а… А!! Лёд… уберите лёд!..

— Это не лёд. Это моя ладонь. Она не нравится тебе, человечек? Ты брезгуешь прикосновением духа?

— Нет… Нет! Уберите… Я недостоин!!!

— Акси, мне страшно! — шепнула Кри, прижимаясь к брату и дрожа всем телом. — Кто это? А вдруг это не Хоф?

— Это Хоф.

— Он же его замучает! Скажи ему…

— Помни о маме, — сквозь зубы процедил Аксель. — Настоящей — и той, фальшивой. Ничего я никому не скажу…

Тем временем комиссар, видимо, убрал лёд и нагнулся к уху лежащего.

— Вселенная Хас благодарит тебя, — прошептал он в это поросшее белёсым мхом приплюснутое ухо. — Владыка Меданарф высоко ценит твои заслуги… Если бы не ты, нас бы сейчас здесь не было, человечек…